♝ Я заприметил тебя ещё тогда, когда был аврором. Ты только пришёл на стажировку, но уже проявлял небывалую целеустремлённость и методичность во всём, что делал. Пунктуален, строг к себе и к другим. На твоём столе — всегда идеальный порядок. Что меня удивляло — ты из Равенкло. Как ты вообще оказался в аврорате? Почему не перебираешь бумажки?
♝ И я в тебя вцепился. Мне нужен был напарник, который разделяет мою манию к порядку и педантичности. Тот, на кого можно положиться. Кто, как и я, не допустит ни единой ошибки в рапорте. К тому же ты чистокровен и тоже любишь квиддич — можно и поговорить.
♝ Я не умею дружить. Но, учитывая, сколько времени мы проводили вместе и как слаженно работали — ты мне ближе всех. Во многом — из-за своей преданности. Мне. Нашим идеям. Ещё в молодости мы мечтали о Британии, в которой всё будет так же, как в наших головах — стройно и правильно.
♝ И мы шли к этому вместе.
♝ Когда я стал начальником аврората, ты был моим заместителем. Когда я возглавил ДоМП — ты вновь стал моим замом. Хотя я никогда не брал отпусков, я всегда знал: если что — ты возьмёшь на себя наш двойной объём работы и со всем справишься.
♝ Есть ли у тебя семья и дети? Мы об этом не говорим. Ни я — о своих, ни ты. Нам не до этого. Мы заняты куда более важными государственными делами.
♝ Когда я стал Министром, я отдал тебе ДоМП со спокойной душой. Ты-то сохранишь и приумножишь наше детище. Да, у меня появились «руки» — Блэк и Патил, но ты остался моей тенью. Ты всегда придёшь, если я позову. С тобой вместе мы бессонными ночами придумывали все эти репрессии и прочие «чудесные» законы.
♝ Ты знаешь мои тайны. Например, что временами я посещаю Азкабан по лишь мне известным надобностям. Ты выбрал тех авроров, что сейчас охраняют меня, несмотря на моё сопротивление. Тебе не нравится мой сын. Ты был против того, чтобы я сделал его секретарём и приблизил к себе. Ты единственный, кто по-настоящему беспокоится за меня. Я не могу отплатить тебе тем же, но даю другое — власть. Почти безграничную. И главное.
♝ Ты — мой преемник. Не мой непутёвый сын. Если со мной что-то случится — ты должен продолжить начатое и сделать Британию свободной и великой.
♝ А какой ты — без меня? Что ты за человек? Чувствуешь ли ты уколы совести за то, что делаешь со страной? Всё на твой откуп, друг.
♝ Скажу точно — тебя боятся. Когда ты появляешься, люди замолкают и боятся сболтнуть лишнего.

---

Дополнительно: Этот персонаж совершенно точно абсолютно предан Министру Краучу, Министерству Магии и страдает ОКР. Он - прямой участник ужаса, что творится в стране. Остальное - на ваш откуп. Я буду рад помочь расширить и углубить персонажа. Уверен, что Константин далеко не просто тень Крауча а что-то куда большее.

Она смотрит на убранную к Рождеству квартиру, на блюда — остывшие, но всё ещё стоящие на столе — и вдруг понимает: что-то упущено.
Потеряно. Какой-то важный момент прошёл мимо. Уэйда нет дома — у него ведь тоже бывают дела. Наверное. Каришма не знает.
Не знает, когда садится в кресло, откидывается на спинку и смотрит на этот опустевший праздничный стол. Что-то внутри кричит. Без слов.
Ей кажется, что она опоздала. Безвозвратно.
Она даже не понимает насколько.
Эта история началась ещё в школе.
Вэйд казался «носорогом» — прямолинейным, тяжеловесным. Но это быстро прошло. Незаметно для тех, кто был слишком погружён в себя, он к пятому курсу стал тем, кто притягивает уважение. Благородство — без показной добродетели. Простота — не наигранная. Он не искал славы, но боролся за своё, даже когда оно — она — ускользало сквозь пальцы.
Он выбрал индианку — с несносным характером, с чувством, что она не на своём месте. Он справился.
Он был лучшим, что могло с ней случиться.
Для Каришмы Вэйд был первым по-настоящему тёплым воспоминанием о Хогвартсе — и последним, кто остался с ней, когда она выбрала работу.
Он был рядом, когда было тяжело. Он оставался, когда она снова и снова бросалась в омут.
Он ушёл, когда у него не осталось сил.
Не с гневом. Не со скандалом. Просто не смог больше.
Каришма поняла, что потеряла. Но думала — справится. Просто сделает вид, что ничего не произошло. Мелко, мелочно отомстит и пойдёт дальше.
Но прежде чем это случилось, у них было всё. Были недели — месяцы — счастья. Были дни, когда было страшно. Чёрные, бездна под ногами.
Порой ей казалось, что он сведёт её с ума своим отношением к жизни — слишком лёгким.
Тогда она не понимала, какая за этим пряталась мудрость.
Когда он ушёл, её постель остыла. Она ушла в работу — с головой, с телом, с сердцем.
И как странно — когда всё стало совсем невыносимо, Вэйд снова появился.
Она забыла, как он смеётся. Как звучит его голос. Как угасала любовь в его глазах.
Но не забыла прозвище “носорог”. Не забыла это нелепое, детское чувство: когда он смотрит — и как будто видит тебя насквозь. Будто для него нет тайн.
Он вернулся. Зачем?

---

Дополнительно:
На вопрос “зачем” я, пожалуй, отвечу сразу: Ранкорн ввязался в опасную игру и теперь шпионит, чтобы найти способ развалить нынешний режим.
И да — он выбрал задание, которое причинит ему боль: женщину, которая была его женой. Которую он любил. Которой доверял.
Он выбрал её потому, что верит: у него всё ещё есть к ней ключи. И потому, что думает — после всего, что было, он уже не влюбится снова.
Он ошибается. Он всё ещё любит её. Она — всё ещё любит его. Но есть ли у них шанс?
Это безусловно заявка в пару.
Будет больно. Будет много стекла. Будет драма. Будут скандалы — но чаще: молчание. Холод. Стены, через которые больно пробиваться.
Каришма наконец готова любить. Но всё ещё не умеет. Всё ещё боится — и из-за положения в Министерстве, и из-за себя самой.
А Вэйд... он ждал этого много лет. Он скреб эту стену — понемногу, упорно.
А теперь, когда опустил руки, когда ушёл... вдруг снова здесь.
Я хочу верить в них. В то, что упорный мальчик Ранкорн всё-таки получит своё.
В то, что глупая девочка заслуживает любви.
А идеалы, преданности и шпионские игры — разберёмся по ходу.

Только одно — не уходить беззвучно.  Договориться можно обо всём.
Требовать играть только со мной не буду, в личное не полезу, но можем и заобщаться, и поупарываться, если сойдёмся.
Внешность и имя можно поменять. Историю расписать как угодно и как ляжет.
Имя, знаю, дурацкое — но мне так напелось.
Пояснить за Грилло я могу не только потому, что эстетически этот тандем весьма себе люб моему глазу: Вейд не рохля. Он хороший человек - да, во многом, может быть только в отношении любимой женщины, но хороший. Однако у него есть стержень, нрав и личность.

Мы с тобой неразлучны с ранного детства,  ровно столько, сколько помним себя, недаром же мы близнецы, пусть и разнояйцевые, и ты старше меня всего лишь на одну минуту. Одни на двоих друзья детства, похожие до безумия характеры при внешней непохожести, учёба в Хогвартсе на одном факультете, славном Слизерине... О, ты всегда был рядом, в радости ли, в грусти ли, в беде ли. Только в подростковом возрасте у нас с тобой появились слегка разные интересы, когда я начала интересоваться молодыми людьми, а ты принялся проявлять внимание к симпатичным девушкам. Правда, тогда же мы и начали самым натуральным образом бурно ревновать друг друга к объектам симпатии. Ох, сколько моих потенциальных кавалеров ходили после бесед наедине с тобой с разбитыми носами, скольким девицам, к которым ты проявлял внимание, я самолично проредила шевелюра или подливала рвотные зелья! Да, каждый раз после подобных сцен ревности мы с тобой шипели друг на друга как парочка рассерженных змей, ссорились,но быстро и мирились, понимая, что не можем долго сердиться друг на друга.

Даже после выпуска из Хогвартса и вступления во взрослую жизнь мы не потеряли духовной связи и всё также близки, регулярно видимся и всячески поддерживаем друг друга в любых начинаниях. Более того, мы одновременно стали под знамёна Милорда, с которым нас познакомил отец, вместе получили заслуженные честным служением Господину Метки. Ты — мой самый-самый лучший напарник по любым операциям и поручениям во славу Лорда, стоя плечом к плечу с тобой и чувствуя, что ты рядом, я полностью спокойна и уверена, что справлюсь со всем, что поручено мне Господином.   

Ты — моя вторая половинка, самый родной и близкий для меня человек. Даже если я не вижу тебя день или два, то уже начинаю ужасно скучать, поэтому наши встречи давно уже стали практически ежедневной традицией. Да, я всё ещё ревную тебя и бешусь, если вижу, как рядом с тобой крутится очередная дамочка или девица, но ведь точно также ревнуешь меня ко всем мужчинам в окружении и ты, уж я-то точно знаю это. Бывает, что мы ссоримся, и даже очень и очень бурно, но подолгу сердиться друг на друга не можем и быстро миримся. Мы с тобой связаны неразрывной прочной нитью по праву рождения, и никто не посмеет разорвать или разрушить эту связь. Вот только в последнее время тебя отчего-то одолевают настойчивые идеи, как бы выдать меня замуж, да настолько, что ты даже решился, не спросив меня, устроить мою помолвку с сыном Министра Магии, Барта-Краучем-младшим. Разумеется, я в величайшей ярости, и дай тебе Мерлин силы и терпения, если захочешь заслужить моё прощение за подобную выходку и попытку решать мою судьбу!       

---

Дополнительно: При всей духовной близости, Алекто и Амикус  не любовники, пусть даже и засыпают временами в обнимку в одной кровати, и никогда не переступали запретной грани. Внешность можно сменить, но пожалуйста, обсудите этот момент со мной. Очень-очень жду любимого братца, окружу заботой, вниманием, утащу в игру. Заглядывайте в лс, обговорим и обсудим всё, что касается семейных моментов, я не кусаюсь. честное слово)

Вообще-то нашу компанию можно назвать одним из следующих предложений: “два травматика и Эван”, “два агрессивных дебила и Регулус”, “два вменяемых и Барти”. Любое подойдёт.

Мы познакомились банально — в поезде перед первым курсом. Намолчали друг на друга: ты держал фамильное лицо Блэка, я — фамильное лицо Крауча (тебе было так же страшно, как мне? Признайся!). Не знаю, почему, но я решил быть рядом на распределении. И после. Не знаю, почему — ты выбрал кровать рядом с моей.

Для тебя это было так же, как для меня — бесконечное количество людей, огромный замок, и больше не застывает ничего внутри от звука родительских шагов. Ты казался тихим, почти безэмоциональным — но под этой сдержанностью сразу чувствовалась жгучая, почти болезненная наблюдательность. Ты не бросал слов впустую, но каждое было острым.
А ещё нам на голову свалился Эван. Точнее, сначала его подушка, а потом уже и весь Розье.

Так и повелось — у твоего брата его шайка-лейка, а у тебя — мы. И мы вообще-то тоже бешеные.
Ещё у нас есть сестра Эвана — Пандора — тоже как сестра. Но с ней всё было сложно в определённый промежуток времени. У меня. Ты-то на сестер не залипаешь, да? Это же не передаётся от отца к сыну?

Я не знаю, смог ли, но я очень старался заменить тебе брата. И Эван тоже старался, я думаю.
До конца пятого курса мы были тремя мальчиками, у которых ближе друг друга никого не было. С кем можно было не держать лицо — быть таким, каким хочется. И хранить тайны друг друга крепче, чем свои собственные.

Эван подавал идею, я накручивал, ты просчитывал последствия.
Вместе мы точно были бы непобедимы.
Ты всегда был самым хладнокровным из нас — и самым верным. Ты не сгорал, как Эван, и не рвался вперёд, как я, но мы оба знали: если ты принимаешь решение, его не изменить. Я до сих пор не уверен, было ли это достоинством или проклятием.

Потом у тебя появилась метка (ты скрыл), потом мы все трое мечтали стать Пожирателями и готовились к этому. Тренировки, исследования замка, учёба, дружба — вот что было у нас, и “Пожиратели” в это отлично вписывались. Для каждого — по своей причине, конечно.

А потом школа кончилась.
А дружба — нет.
Вы должны были быть шаферами на моей свадьбе, но свадьба отменилась.

Что будем делать теперь, Рег?
Есть пара безумных идей, и без разума этой команде не выжить — ты в деле?

---

Дополнительно:
В нашем ЛОРе Волдеморт не пришёл за Критчером, потому что ушёл в ретрит. Так что — пошатнулись или нет убеждения Регулуса — решать тебе. Если да — давай сыграем и в это, давай сохраним дружбу, несмотря на конфликт.
Если не пошатнулись — тем лучше.
Есть бесконечное количество вещей, которые хотелось бы сделать вместе, втроём. Безграничное поле возможностей для увлекательных приключений, драмы и всего на свете. И, конечно, я совсем не ограничиваю тебя в выборе сюжетов по вкусу.
Да и давай честно — Регулусу Блэку где угодно найдётся, чем заняться. А уж я (и Эван тоже) не дадим тебе скучать.

[indent=2,1] Тишина в квартире звенела. Не та, уютная, вечерняя, когда можно просто быть рядом, чувствуя тепло друг друга. Эта была тяжелой, давящей, словно бетонная плита. Сибилл, свернувшись калачиком на кровати, отвернулась к стене. Юджин стоял у окна, вглядываясь в тусклый свет фонарей, пробивающийся сквозь моросящий дождь.
Слова застряли в горле, как ком. Любые попытки их произнести казались кощунством, надругательством над общим горем. Они оба знали, что эта ссора — лишь симптом, проявление той глубокой раны, которая не заживала, а лишь гноилась внутри. Боль потери прочно поселилась между ними, воздвигая стену непонимания и отчуждения.
Юдж чувствовал ее вину, Сибилл — его отчаяние. Каждый искал причины трагедии в другом, забывая, что оба — жертвы, заложники обстоятельств. В голове крутились упреки, обиды, несправедливые слова, которые так и рвались наружу, чтобы причинить еще больше боли. Они уже были мертвы внутри.
Он обернулся и тихо произнес ее имя. Она вздрогнула, но не пошевелилась. Он подошел ближе, осторожно опустился на край дивана. Между ними по-прежнему зияла пропасть. Он протянул руку, робко коснулся ее волос. Она вздрогнула сильнее, не оборачиваясь.
Он ушел.
Как и уходил после.
[indent=2,1] Они ссорились теперь уже без конца, в котором сидели, молчали. Для них уже это так, привычный такой мотив.
Потом это как усталость, обычный привет с утра.
И закованный мир в металл, и поломанный гриф гитары.
Просто однажды — перегореть.

---

Дополнительно: Юджин — полукровный, одаренный волшебник. Выпускник Хогвартса, факультет Равенкло.
Колдомедик в Мунго и подпольный врач в Лютном.
Хигглботтом муж Сибилл Трелони. Они были влюблены в друг друга еще со времен учебы, и, едва закончив Хогвартс, обменялись кольцами, заручившись клятвами. Были счастливы, но их счастье продлилось недолго.
Юджин не герой, он бы мог им стать, но потеря дочери выбила и его из колеи. Он пошел по накатанной дорожке, став, откровенно говоря, гандоном.
Между ним и Сибилл безумие на грани какой-то недосказанной враждебности.
Юдж никогда не выпускал из виду Трелони, но не помогал. Его будто теперь все ее беды забавляют. Стебет. Преследует. Чего добивается?
♥ Наверняка знаю, что никто не придет на эту заявку, но мало ли? И раз в год палка стреляет. Заявки писать не умею. Заявка крайне сумбурная, но я хочу себе близкого врага, которого хочется убить, но убить не можешь. Приходи, я тебя к себе не привязываю, думаю ты найдешь интересную игру, как в Лютном, так и в Мунго.
♥♥ п.с.: это могли быть МЫ, но МЫ так не умеем!

◊ Ты — полукровка, не знающий своего отца, с самого дна Лютного. Твоё детство — борьба за выживание. И ты сражался. Ты всегда хотел от жизни большего, чем она тебе давала.
◊ Письмо из Хогвартса — как шанс на что-то большее. Шляпа сказала: Слизерин. Это было то, о чём ты втайне мечтал. Но и дураком никогда не был — придётся тяжело. Потому что ты не мог быть в стороне. Яркий и живой, ты отчаянно хотел любви и признания от окружающих, хотел стать элитой, которая никогда тебя не принимала и могла пользоваться, но всегда оставляла неудел. Ты терпел, ты запоминал. Ты потом всем им покажешь.
◊ Дар легилименции проснулся в тебе очень рано и ярко. Это — то, в чём ты невероятно хорош и чем беззастенчиво пользовался. Каким-то образом тебе удалось уговорить декана на индивидуальные уроки по этому дару. Теперь ты был действительно особенным, но тебя всё равно не принимали в те круги общения, которые ты так жаждал.
◊ Я не знаю, чем вообще мог тебя привлечь. Потому что с виду был обычным тихушником с Гриффиндора. Ты хотел общения, но я ускользал от тебя, просто не понимая — какого чёрта? Мы слишком разные.
◊ Но мы встретились после того, как закончили школу, в Лютном. Оба — без гроша. Оба — желающие выбраться из этого порочного круга. Я — маглорожденный, вообще ничего не понимал. Но ты мне объяснял. Мы вообще стали нереально близки, временами ты меня пугал тем, насколько был зависим от меня. Но мне некуда было деваться. Я открылся тебе насколько мог. Отвечал на тепло — теплом, хотя и пытался отстоять свои границы, которых ты не видел.
◊ Ведь у тебя своих — нет. И ко всему миру — тоже. Ты — жесток и беспринципен. Для тебя норма — пачкать руки. Какая разница, если это сулит выгоду и положение? Я же оставался весьма благородным малым, который не желал играть по грязным правилам и не хотел причинять вреда кому-то такому же живому и дышащему, как мы.
Тебя это бесило. Были скандалы. Но нет, я стоял на своём.
◊ Мы провернули вместе несколько более чем успешных дел, связанных с воровством и торговлей запрещёнными артефактами. Мелкие подсосы у больших боссов — уже что-то. Я говорил: давай спокойно и постепенно, не торопись. Ты — не умел ждать и хотел большего здесь и сейчас. Я тебя откровенно достал своим морализаторством и тем, что стоял на своем, несмотря на все твои манипуляции.
◊ Ты находишь действительно большое и очень грязное дело. Нам едва исполнилось девятнадцать. Но ведь это уже так много для Лютного, да? Применяешь легилименцию на мне — впервые без моей на то воли. Грязно пользуешься ей — и вот я делаю то, что ты хочешь. Бинго, успех.
◊ Возможно, ты до сих пор не понимаешь, как я узнал. Но для меня это был край. Я решил уйти. Ты не хотел отпускать. Ты был готов на что угодно, только бы я остался. Не думаю, что дело в чувствах, скорее ты не хотел терять то, что считал своим. Но я ушёл, негромко закрыв за собой дверь, и очень плотно.
◊ Ты не мог оставить это просто так. От тебя — не уходят. Но ты слишком умён и горд, чтобы бежать за мной. Ты предпочёл тактику выжидания и наблюдения.
◊ Шли годы. Я стал известен в Лютном и сколотил свое собственное дело, оставаясь всё таким же “белоручкой”. Ты же — беспринципный манипулятор, не знающий совести, удивительно яркий и нарциссичный, тоже занял свою нишу. Это точно то, что я считаю грязью. Уверен, что это связано с манипуляциями людскими сознаниями, ведь ты так в этом хорош. Лучше многих и многих. Может быть, у тебя бордели? Или что-то похуже? Ты однозначно — с Весперами или Ирландцами, мы не могли оказаться на одной стороне. Ты — известный человек в Лютном с кучей связей.
◊ Кажется, настал тот самый момент, когда ты решил вернуться в мою жизнь, чтобы отомстить. Потопить. Показать, что я потерял.
◊ Только ведь знаешь — я в курсе, что ты следил за мной годами, и я готов.
◊ Будет сложно и очень больно.

---

Дополнительно: Это - заявка на однозначную вражду и грязные игры в Лютном. В этой истории специально оставлено очень много свободы для потенциального игрока. Все обсуждаемо, открыт для различных трактовок. Внешность обсуждаема, но есть некоторые критерии. Джут очень хрупок снаружи, что здорово оттеняет яд внутри.

Раджев. Любимый миром ребёнок.
У тебя было всё, мой дорогой племянник, чего не было ни у меня, ни у твоего отца. Тебя любили.
Твой отец, лишённый родительской любви и взваливший на свои плечи моё воспитание, не хотел тебе такой судьбы. Он сделал всё, чтобы у тебя дома была мать, которой не наплевать, покушал ли и разбил ли коленку.
Он и сам был отцом, не стесняющимся тебя любить.

Удивительно ли то, что ты получал всё, что хотел, Раджев? Удивительно ли, что никто не стремился тебя ограничить, навязать тебе образ жизни, мысли, будущее?

Мальчик, на котором и я тоже отыгрывалась за свою нехватку любви. Тебе от тёти доставалось всё, что в ней было человеческого: сводить тебя на матч? Подарить зверька? Выбраться вместо Хогсмида в школьные годы куда-нибудь подальше? Всё, что ты хотел.

Неудивительно, что ты слегка избалован.
Жизнь же тоже тебя любила — красавица-жена с правильными, индийскими корнями, кажется, тебе по сердцу или, во всяком случае, хороший друг.
Хорошее место в жизни — карьера идёт в гору так стремительно, как у мальчика с индийским лицом в Британии не должна. Просто ты очень талантливый, Раджев.
Или мы с твоим папой слишком… вовлечённые.

А потом, в 1976, твой папа уходит с работы. По идеологическим соображениям. Со скандалом.
Тебя увольняют в тот же день, когда официально оглашают отставку твоего отца.

И вот тут оказывается, что быть талантливым и всеми любимым — вообще-то недостаточно. Старые друзья отворачиваются один за другим. Жизнь рушится. Жена рожает двух дочерей — на что их кормить, если ты четыре года не можешь найти работу, а отец твой даже и не делает попыток?

Кажется, тётя — глава Отдела тайн — это существенно. Я даю вам денег. Только их не хватает. Не хватает так отчаянно, что ты не знаешь, что делать, а твой отец запрещает просить ещё. Он и эти-то сжечь хотел — ты еле спрятал.
Отец запрещает тебе говорить со мной о работе. Да и я не появляюсь у вас дома.

Вы переехали в дом поменьше.
Ты берёшься за любую дрянь, которая может принести денег. Увлёкся азартными играми. Всё в надежде хоть как-то спасти положение.

Ты не понимаешь, почему так — весь мир любил тебя, а теперь весь — смотрит волком.

---

Дополнительно: Вообще, мальчик мой, твоего отца планирую при смене тайминга (это не скоро, но скоро) прикопать в довольно громкой ситуации. Но и раньше мы можем проломить стеклянную стену и начать тебя вытаскивать и налаживать твою жизнь.

В целом, в заявке можно много что переиграть или подать под другим углом. Я совершенно не против, если Раджев ввяжется в какую-то движню как террористов, так и Ордена или ещё чего удумает. (Каришма будет против, но игрок — только за).
Давай, приходи, а дальше по обстоятельствам.

Лили выуживает ловкими пальцами шелуху прошлогодней листвы и ругательства родителей из его спутанных волос [передразнивает удивленно и выплевывает, словно раскушенный горошек перца, стоит Северусу объяснить их смысл], высыпает в его ладони горсть тёплых слов, хрустящие брауни и бережно собранных с подушки солнечных зайчиков, приклеивая к ним нежное, как шепот ветра, «‎Сев»‎. он прячет под ступеньками лестницы её вопросы, лепестки лилий и кусочки воспоминаний, словно осколки зеркала, отражающие их общее прошлое. перехватывает её взгляд — тягучий, проникающий в самую суть, — она смотрит сквозь растертый по предплечьям пепел синяков, сквозь выцветшую дряхлость одежды, сквозь его инаковость и отверженность.

в Хогвартсе она неуловимо рядом — теплом склоненной на его плечо головы, тонкими пальцами, сжимающими его руки, рыжими волосками, остающимися на его мантии. он платит за звон её шуток ускользающей, как чужой секрет, улыбкой, нескончаемыми экспериментами с зельями — за её восхищение [под глазами тлеет оставленная бессонными ночами усталость]. Лили выдирает из его рук нити, ведущие к могуществу и власти, заступается за него яростно и упрямо, в погоне за собственной силой [ей никогда больше не придется его защищать, это она будет под его заботливой защитой] Северус отворачивается от неё лишь на мгновение. и этого оказывается достаточно, чтобы её потерять.

в миге магглов он дважды чужой — нищий мальчик из нищей семьи, маг среди заурядных людишек. в волшебном мире он снова дважды чужой — нищий мальчик из нищей семьи, сын предательницы крови на Слизерине. у него ничего за душой, кроме блистательного ума, волшебных талантов и полного горечи сарказма. у него ничего за душой, но он хочет добиться целого мира.

он усвоил это рано, впитал с молоком матери — за всё нужно платить. только платит он щедро, словно выворачивает карманы, разбрасывая галлеоны, а взамен получает лишь пыль и песок. к Лили приклеивается ненавистное «‎Поттер», к Северусу — презрение в ее глазах, холодное и острое, как лезвие ножа, ранящее глубже любой физической боли.

сотни пометок громоздятся друг на друге, прислоняются к устаревшим рецептам, десятки придуманных заклинаний прячутся между страниц потрепанных учебников, Северус листает чужой разум, словно скучную книгу, брезгливо переворачивает страницы чьей-то бессмысленной жизни. власть, могущество и богатство всё ещё маячат солнечной рябью на воде где-то впереди, а протянешь ладонь — ускользают сквозь пальцы. он до сих пор остаётся в тени.

Северус лелеет и вскармливает свою боль — она приносит в окровавленной пасти силы встать с постели, когда в неё забирается солнечный свет. эта боль когда-нибудь его уничтожит, растерзает, вгрызаясь в измученное тело, но он всё равно приманивает её дрожащей рукой, ласкает трепетно, взращивает под ребрами. у него еще есть время до этого когда-нибудь, у него еще есть время выбрать то, что ему действительно нужно.

---

Дополнительно:

• да, я не стала указывать внешность, потому что приходите выбирать вместе :3 только предлагаю сразу договориться: только не Луи Гаррель и Адам Драйвер (побойтесь бога, им за сорок, на двадцатилетнего юношу ни один из них не тянет), посмотрите, какой прекрасный Val Bird, есть ещё Edward Ironstone и Sombr, Финн Вулфхард тоже подрос, в общем, есть, из чего выбрать;

• лояльность Сева тоже под вопросом, я думаю, что по-настоящему он лоялен только Лили, но никак ограничивать не хочу, поэтому оставляю это решение на вас;

• зову в Снили слоуберн и драму, в случайные пересечения и расшатывание привычного для персонажей мира, как персонажи через это пройдут — решаемо по ходу дела: я не из тех игроков, которые любят всё детально распланировать заранее, но определенные хэды (и огромная любовь к Снейпу) у меня есть, постучитесь в лс - всё выдам;

• приходите, присылайте какой-нибудь свой текст, я пришлю свой, чтобы мы точно знали, что по стилю сойдемся, уже готова вас обожать и неистово совместно накидывать хэдканонов <3