x
✦ to be hero x ✦

(без реальных прототипов)

---

это было... когда?

воспоминание казалось настолько далеким, как будто случилось не в мире, а невесомо соткалось из образов сна. Оно сложилось не столько событием, сколько эмоцией. Исполнилось канущим ладом разлуки с собой, когда дыхание шорохом вывело душу на выдохе и бережливо сложило ее в поцелуй.

«Прощай». - поворотом в замке, что уже не откроется. Касание — тонущий ключ в глубине, который тает во мраке медленно-медленно, стираясь порханием складочек рта, что приникли к другим словно в слабости жажды и голода. 

как звали его? Кем был тот, с кем он, измокший в дожде, укрывался с украденной горсткой мгновений свободы? Ненастье скрывало его через время, туманя лицо наплывавшей водой, и было никак не связать разобщенности линий, способных вдохнуть узнавание в истертый портрет.
   
«Красивый». – Была его мысль, что возникла в просвете ресничного взлета. Он отметил, как тот аккуратно естественен; как ласкающе тонок его описательный тон; и насколько ему, утомленному светом софитов, приятно воспринять немного тоскливую сдержанность, что воплощала сам город в отключенных вывесках. Он значил спокойствие. Означал безопасность ничем не томимой людской простоты, и, может быть, Найс позавидовал: с длины расстояния пройденный ступеней, когда небеса ощущались значительно ближе земли, уравняв в своих мыслях его неприметность с укрытием, которой можно умерить давление толпы. Пусть даже немного, рывками, с возможностью выбора: чередуя ныряние во мрак с устремлением к отмеченной солнцем поверхности; показаться и скрыться, исчезнув туда, где гонящий взгляд оборвется подобно откушенной нити.   
Найс сказал ему: «Верь в себя», разлучая их лица.

дождь исчерчивал время, ударяя по слуху секундным дробями, и он отслонился, спасая спонтанную легкость от вязкости, поймав в середине движения воздетую руку.

ему бы хотелось прижаться еще. Напастись своенравием воли как воздухом, до того, как уйти заглублением в сценарный чертог, но реальность уже проступала так явно, что было никак не сдержать вседозволенность грез...

в его настоящем, напротив, все стало излишне отчетливым. Немного путано, ярко, запятнано словно разлитым с далеких галактик неоном, где только лишь белый был начисто вымаран ластиком, спасавшим его от ошибок отсутствием проб. Но этот белый – его. Для него средоточие света отчеканено в чувствах конечным высказыванием и оттого его белый совсем не в пример белизне, над которой лишь только рассыпались брызги всполошенных красок. Икс омывается ими как город ночными огнями. Его белизна для творения, она как натянутый холст на подрамник, над которой кисть не повиснет с неловкостью страха, а пробудит пустоту фейерверками всполохов.

он не то, что зыблемый образ в лоснящем ненастье. Касания Икса – утверждение: любви или власти, и поцелуи с ним – перебросом души, что близки ощущению хождения по грани. C ним дыхание бьется, а пульс перехватывается. Он оживляет как ток, пробуждающий то, что отчаянно валится в гибельность мрачности; Икс вырывает из шепота прошлое и щелчком изгоняет нависшее завтра. Неясно то ли он истязает, то ли, напротив, приязненно милует... Его свет ослепительней белого: Икс скорее уподобленный призме, изгибающей материю мира как линию и разветвляющий в сложный простые цвета. Он вынимает из Найса годами замолчанное, щербя его маску с неспешным изыском, и извлекает на трапезу взгляда такое, что тот бы и сам не хотел отыскать у себя.

конечно, теперь для него все сложнее увенчанных каплями легких касаний, но с ним Найс хотя бы не тонет во внутренней мгле.

---

это история о том, как луна пытается казаться солнцем, а солнце – луной; про то, как то, что сияет – хочет выглядеть блеклым, а то, что блекло – стремится сиять изо всех сил.
заявка предполагается в пару, и я вижу здесь большой потенциал для раскрытия их взаимоотношений хотя бы в рамках перекликающихся типажей b схожей эстетики, пропущенных сцен и пока что оставленных без ответа сюжетных вопросов, связанных, в основном, с закулисной игрой Икса и его мотивацией. Каст и общий сюжет не планируются, я надеюсь оставить нам свободу пробовать разные варианты, в том числе в далеких от канона ау, перебирая их как соприкасающиеся, но не похожие друг на друга жизненные сценарии. Думаю, вместе мы найдем то, что нам больше всего откликается.
все основные моменты обсудим уже в личном порядке. От вас жду в меру неспешной игры от 3к и активного общения, идейной гибкости, умения и желания в постельные сцены без категоричной привязки к роли топа или боттома, включенности в персонажей и готовности творить на одной волне.
upd. если это поможет в понимании персонажа, то, по официальным данным, Икс принадлежит к INTP типу личности.

для общего понимания

для вдохновения

---

пример вашего поста

он всегда находил его, где бы Най не был. 

это было как звук – как нарушавшее воздух упругое эхо, что звало беззвучно, нежнейшей пульсацией, питавшей призрачным весом пустое пространство вокруг. Примерно так, в темноте, могло ощущаться чужое присутствие – невидимым сгустком живого тепла, за который цеплялся не взгляд, но необъяснимая сила глубокого чувствования, способность считать колебания в душе, увидевши зорче, чем органом зрения.

должно быть, что-то похожее было и здесь. Оно пробуждалось не в плотском нутре, а в более тонком невидимом срезе; и неотступно тянуло, и страстно звало, охватив лихорадкой сродни предвкушению, раздвинувшей мысли в угоду одной.

в голове еще путалось, но он ощущал себя словно накачанным гелием. Вэш летел, не бежал, будто просто болтая ногами во внезапно исчезнувшем для него притяжении, несясь от воздушного старта смешка и чувствуя сердцем тепло принадлежности, свою однозначную связанность с Наем, который даже во тьме заключённости в комнате, где смятением смазаны стороны света, все равно воссиял бы на внутренней карте.

услышанный зов был подтверждением столь многогранным, что начертался ответом для множества сложных дилемм. Не важно, что Най уходил, сторонясь исходящей от брата игривой навязчивости, как не имели значения его удрученность и холодность - сейчас настоящим для Вэша было дыхание взахлеб, а также кружащий голову всход резонанса, точно, вторя ему, чужая душа исходила волнением дрогнувшей глади, разбухши до фронта ударной волны.

брат не прятался, но он устремился к нему с торжеством характерным игравшему в прятки, и сердце его ликовало – «Нашел!», - а губы свивались в краях, борясь словно с тайной, какую мучительно не терпелось озвучить, настолько она щекотала язык, в отсутствии слов разлетаясь на гласные. Он вряд ли бы смог описать насколько это было прекрасным: и пониманием, и чувством; откровением прочитанных мыслей, как будто, мечтательно взмывши над телом, одна душа напрямик прикасалась к другой. Вэш почти что увидел его обнаженным – больше, чем просто лишенным одежды, скорее представшим без всяких телесных оков, и, может, он только обманывался, возможно, всего лишь увлекся грезой, но для него этот чуткий, незримо оформленный, оклик выписывал брата нежнее, чем тот бы признал.

он смаковал этой мыслью, с разбега освоив пригорок. Най был внизу: сидящий как на огромной зеленой ладони, бледный и плавный, точь-в-точь как речной коридор, от которого надвое разломилась долина. Он был там – ничего, казалось, особенного, Най был там так часто в течение неизбывно долгого дня, не делимого даже томящим искусственным солнцем, что не найти его, может быть, было бы страньше, чем разглядеть в нависавшей дубовой тени.

при виде него Вэш немного помедлил в своем неуемном восторге. Постеснялся, вдруг Най с раздражением замкнется, прибегнувши к бегству в раскрытую книгу, и потому, в надежде хоть как-то начать разговор, постарался приладить свое выражение в спокойное... Однако вернулся к восторгу практически сразу. Уж слишком его распирало эмоцией, которая больше никак не вмешалась в объемы нутра. Она начала пробивалась в качании с носочка на пятку, лилась сквозь улыбку, вздымала случайные звуки высокими нотами и озаряла почти одержимым сиянием глаза.

[indent] - Ммм! – Прозвучало подобно мурлыканью.
[indent] «Посмотри, посмотри!» – Разумелось негласно.

он понадеялся, что Най обо всем догадается: прощупает, схватит, понесет какой-нибудь фразой, придавая осознанность связи разборчивой точностью, как объясняет родитель природный феномен ребенку, проявляя тот в мире осмысленной логикой.

Вэш не подумал, что брат промолчит. Что он может. В конце концов, как можно быть сдержанным, когда от чужого присутствия настолько заходится сердце, что тут же приливно краснеет лицо? Не может быть так, чтобы Най не поддался такому же трепету; он не мог не почувствовать свой бестелесый полет, и Вэш ни за что не поверил бы, что тот не заметил, как необычно минули последние длины минут и секунд.

artemis
✦ greek mythology ✦

---

she is your partner in crime, your midnight companion,
someone who knows when you are smiling even in the dark.

Разыскивается сестра-близнец.

Внешность: Вечно юная, с серебряным луком, в охотничьем облачении.
Характер: Независимая, гордая, вспыльчивая, но верная тем, кого любит.

Особые приметы:
Бессмертная богиня-девственница;
Мастерски владеет луком (возможно, репчатым);
Обожает дикую природу, ненавидит мужчин-охотников, феминистка;
Имеет привычку превращать в животных или калечить тех, кто её разозлил.

Если видели:
Не пытайтесь приближаться и ухаживать за ней - это опасно для жизни;
Лучше сообщите мне, я знаю, как её задобрить.

Важно: Нашедшему - благословение солнечного света;
Скрывающему информацию - семь лет неудач и головной боли.
Выбирайте мудро.

P.S. Артемида, если читаешь это, мама зовёт на ужин.
Не опаздывай, как в прошлый раз!

---

Артемида, сестра, где ты?
Солнечный свет стал тусклым без твоего лунного сияния.
Ты всегда чувствуешь, когда мне нужно, чтобы кто-то просто молча посидел рядом, понимая всё без слов. Мы же с тобой не просто брат и сестра - мы две половины одного целого.

Прошу тебя явить свой лик в гостевой с примером твоего поста, где мы сможем обо всем договориться. Я не требовательный по игре, но хотел бы видеть пост хотя бы раз в месяц, сам могу писать хоть каждый день, все зависит от загруженности на работе. Стучать по голове лирой и спрашивать, где пост - не буду.

Приходи пить вино от Дионисия и сплетничать о наших родственниках!

Важное по лору: сеттинг современный, боги живут среди смертных, скрывая свое истинное лицо. На твое усмотрение внешность (желательно блондинка, в заявку добавил Suki Waterhouse), род деятельности и жизненная история, всё это сможем обсудить после твоего прихода. Главное то, что Аполлон и Артемида никогда за эти тысячи лет не расставались.

---

пример вашего поста

I'ma be a bad guy if you need it
I'm a dead man down for a reason

Еще немного, и Фаулер взорвется.

И гением быть не нужно, чтобы понимать это, когда на Департамент свалился очередной висяк в виде серийного убийцы, едва в городе утихли волнения прошлого года. Детройт накрыла особая нервозность, недоверие и враждебность, оседая в грязных мартовских лужах.

Риду хочется многое сказать на приказ о расследовании убийства андроидов. Например, что он последний человек в участке, которому стоит доверять такое дело. Что он не испытывает жалости от смерти все еще бездушных для него машин. Но приписанный ему долг вяжет челюсти и заставляет заткнуться, осознавая, что спорить сейчас бесполезно. Фаулер явно не в настроении.

- А что Андерсен? - рискует высказаться, - он, кажется, теперь без ума от андроидов, с Коннором своим не расстается, напарники чтоб его, - выплевывает сквозь зубы, поднимая внимательный взгляд на капитана.

Последняя лазейка.

- Андерсен мне задолжал отчет о прошлом деле, весь участок на ушах, мне нужно, чтобы за дело взялся ты. Зная о твоей нелюбви к андроидам, ты уж постараешься закрыть его как можно скорее. У нас на хвосте ФБР, их агент приезжает сегодня. Если мы не найдем виновного, нас прижучат агентами со всего штата, Рид, эти андроиды теперь все равно, что живые люди, за которых мы в ответе, так что…

- Понял вас, капитан, постараюсь не прибить доверенного мне агента, - перебивает его и выматывается из кабинета, позволяя себе громко выдохнуть, фокусируясь на Конноре, который слабо улыбается ему из-за своего стола, заметив его взгляд. Гэвин не удостаивает его даже холодной насмешкой, скрываясь на кухне, чтобы глотнуть кофе.

Успевает он правда только дождаться, когда автомат выплеснет в картонный стаканчик крепкую жидкость темно-коричневого цвета, когда поступает вызов о найденном теле андроида, так что кофе он пьет на ходу, пробираясь сквозь вечерние пробки и моросящий дождь.

В огороженном от зевак доме убитая машина кажется насмешкой современному Детройту, дружелюбно распахнувшему двери новым порядкам. У тела, как и у прошлых, отсутствовал тириумовый регулятор насоса, что вероятно и стало причиной смертью. Рид выслушивает отчет первичного осмотра, сложив руки на груди, попутно осматривая помещение. Светлое и чистое, если не считать явных признаков борьбы, явно выделяющихся на фоне общей аккуратности.

- Убийца позаботился о том, чтобы никто не смог проникнуть в память андроида, вынут чип, стерты все воспоминания, также отсутствует тириум…

- То есть, наши подозрения, что убийства совершают ради изготовления красного льда не лишены здравого смысла, - негромко говорит Рид, потирая пальцами щетину на щеке, кончиками слегка проходясь по глубокому шраму на переносице, - понятно, везите тело в лабораторию и пришлите кого-нибудь из андроидов, может увидят какие-то следы, - с явной неохотой продолжает, спускаясь на первый этаж, заставая неожиданную картину. Незнакомый ему мужчина в черных очках явно чем-то увлечен, размахивая рукой в кожаной перчатке, сидя на корточках. Рид переводит вопросительный взгляд на одного из полицейских, делая определенное движение головой в сторону. Тот одними губами произносит “ФБР”, возвращаясь к заметкам в планшете.

Так вот ты значит какой, крутой агент ФБР. Гэвин делает несколько шагов вперед, ожидая реакции, но вместо этого получает игнор, явно связанный с тем, что его попросту не замечают. Стянув губы в тонкую линию, он подходит ближе, ждет несколько секунд и, откашливается, предупреждая о своем присутствии.

- Агент Джейден? - достаточно громко произносит упомянутую ранее Фаулером фамилию, - детектив Рид, полиция Детройта, - сухо бросает, дожидаясь, пока на него обратят внимание. Он вздрагивает, оставаясь в том же положении, не снимая очков. Только лишь кивает Риду, изрекая: - Следовательно, нам с вами сотрудничать. Что успели узнать по этому случаю?

Гэвин тщательно сдержится, чтобы не ляпнуть чего-нибудь к делу не относящееся, вспоминая хмурый и усталый взгляд капитана. Например, то, что в гробу он видел совместную работу с агентом, тем более с таким странным. Если из всех детективов в мире именно ему достался агент с приветом, он уже ничему не удивится.

- Жертва - андроид. Это второй случай за месяц, и пятый за три месяца. Как и у всех жертв у этого слит тириум, голубая кровь, мы полагаем, что здесь есть связь с изготовлением красного льда. Вам что-нибудь известно об этом? - с нажимом спрашивает Рид, словно пытается выведать насколько хорошо Джейден выполнил домашнюю работу и можно ли будет в конце назвать его умницей, поставив пятерку, - хотите взглянуть на тело?

Гэвин неощутимо ежится под пустым, будто мертвым, взглядом агента. Хотя откуда ему знать, какой у него взгляд. Он ведь до сих пор в очках. В помещении, блять.

Man in Black
✦ Stiven King's Worlds ✦

---

Глаза Уолтера округлились, и на мгновение он выглядел оскорбленным до глубины души. Каллахан всмотрелся в глубокие глаза собеседника и, не смотря на абсурдность происходящего, понял, что эмоции — подлинны. В одно мгновение он лишился последней надежды на то, что видит сон, или последний, яркий эпизод до подлинной смерти. Во снах, по крайней мере, плохие ребята — ужасные люди, у которых нет комплексов.

---

Вряд ли я напишу что-то принципиально новое, да и заявки пишу скверно, так что буду коротка — приходите и будьте потрясающим мудаком (но с хорошим чувством юмора по возможности), чтобы аж кровь стыла в жилах и чтобы хотелось вас ударить, а там на месте разберёмся.
Есть у меня смутные идеи, как можно нам сыграться, чтобы кто-то поседел. Обязательно приходите, если вам завернуть лавкрафтианской чертовщины и самого мрачного дарка, а также приходите, если хотите свергнуть Алого Короля, а то что это он?
Да и вам, может, красный подойдёт лучше, чем ему.

---

другой фандом

Надо признаться, Рук страшилась засыпать где-то, кроме Маяка: находящийся в персональном подпространстве Тени, он чудился оплотом безопасности от чужих глаз, иначе не жил бы там Ужасный Волк, он же — бог обмана, предательств и сарказма, он же по совместительству — поток язвлений в ответ на язвления, шуток в ответ на шутки, насмешек в ответ на насмешки, он же — источник головной боли (в прямом смысле), он же — лысый старый эльф, который считал, что, безусловно, лучше всех и всё-то понимает; засыпая на Маяке, она могла бояться разве что вновь увидеть недовольное лицо Соласа и выслушать очередной поток его бесценного мнения — столь же бесценного, как какая-нибудь поросшая паутиной, гнилью и плесенью в полузатопленном подвале, о чьём былом предназначении оставалось лишь догадываться; но у них почти не осталось выбора, и гостеприимство было столь тёплым, что Рук уже не смогла отказать.
Страшное, грубое, липкое, грязное.
Можно сказать, что Рук несправедлива к Соласу, что он уж точно не заслуживает таких сравнений, эпитетов и метафор, но ведь это он кашу заварил, а расхлёбывать отказался, вовремя заняв уютное местечко двух скверных древних богов, и наверняка строил очередные мозголомные наисложнейшие планы, включающие в себя обман, предательства, ложь, недомолвки, утаивание правды, переиначивание и что-нибудь там ещё, эмоционально пристрастное; и Солас-то теперь сидел в условной безопасности, а не трясся внутри, не показывая слабости ни в коем случае снаружи, в ожидании ещё одного боя с искажёнными творениями Гиланнайн, дышащими столь смрадно, что, казалось, сама скверна распространяется от одного их дыхания, и с фанатиками Эльгарнана, готовыми на всё, только бы божественное солнце обратило на них, ничтожных смертных, свой взор и одарило толикой тепла.
Жёстко тупое, всегда безобразное.
Лучше бы Рук страшилась просто умереть, но нет, были вещи страшнее, которые могли произойти с ними всеми; лучше бы она страшилась смерти, небытия, пустоты, бездны, глубокого, как тёмный океан, и бесконечного ничто, в котором нет ни искры творения, ни дуновения воздуха, ни мысли, ни чувства — обыкновенное ничто, в котором исчезает раз и навсегда разум; но, о, были вещи страшнее, в ужасе перед которыми она бы никогда и ни за что не призналась перед своими союзниками: Рук не смела трепать им и без того изодранные нервы, разве что негромко, едва слышно, рассказывала Варрику о своих кошмарах и беспокойствах, но и то — не про все; не то чтобы она боялась довериться — лишь не хотела беспокоить его и тревожить излишне, ему нужно поправляться, а не выслушивать беды и печали.
Медленно рвущее, мелко-нечестное.
И Рук живо представляла себе, как извивающаяся скверны опутывает её, обвивается вокруг горла, стискивает так, что лёгкие резало болью, а вместо выдоха вырывались отчаянные и жалобные хрипы, но не настолько, чтобы задушить; о, её не убивали — её поглощали медленно, кусочек за кусочком, косточка за косточкой, мышца за мышцей, выклёвывали глаза, заползали в рот и в нос, раздирали, грызли, переваривали живьём, и из её тела вырастало только больше скверны, и скверна была всюду, и она задыхалась в рыданиях, умоляя о смерти, но смерть не приходила, ведь эта скверна — живая и нуждается в живой плоти, этой скверне не так интересны бесстрастные трупы, этой скверне надо лепить по живому, прорастать сквозь наполненные кровью вены, вторгаться в трепещущие органы, пожирать, пожирать, пожирать...
Скользкое, стыдное, низкое, тесное.
Рук видела в кошмарах, точно наяву, как луна поглощала солнце и как наставал вечный не мрак даже, не самая чёрная ночь, а мучительный сумрак, словно дававший издевательскую надежду, что шанс ещё есть, но она-то знала, что рассвет никогда не придёт и что надежды больше нет; и этот вечный сумрак был липким и холодным, промозглым до самых костей, кусающим за оледеневшие пальцы и щёки; и затмение не прекращалось, и солнце не двигалось, и только его диск угадывался за жадной луной, и этот сумрак прорезал нездорово-зелёный завесный пламень, и его зелёность играла в сером сумраке столь странно, что от этого делалось дурно; и поднимая голову, Рук видела только то, что рассвета нет, и знала, что никогда не будет.
Явно-довольное, тайно-блудливое.
Собственное лицо Рук видеть не могла: покрытое прихотливой вязью татуировок, складывавшихся в тот самый узор, она даже не могла зарыдать, не могла срезать кожу с лица живьём, захлёбываясь в крови, не могла ничего, кроме как глядеть, будто со стороны, и слушать, как поёт солнце в её голове; она знала это слово — валласлин, письмо на крови, письмо на её крови, смешанное с краской дивного фиолетового цвета, какой уже не радовал — не мог радовать, не так, не при таких обстоятельствах; не когда от воли ничего не осталось, не когда от себя самой ничего не осталось, не когда от свободы и гордости отыскались только ничтожные обломки, когда от себя осталось ничто.
Плоско-смешное и тошно-трусливое.
Рук приходилось смотреть, как это всё происходит с другими, с друзьями, с союзниками, со знакомыми, со случайными людьми ли, эльфами ли, гномами ли, косситами ли — не важно это, когда сквозь чужое живое тело прорастают щупальца, когда живое существо уже не кричит, потому что у него не осталось не то рта, не то сил; когда живое существо уже не кричит, потому что охрипло и сорвало голос уже давным-давно давно; когда живое существо уже не кричит, потому что перестало воспринимать себя и оторвалось от реальности, но всё ещё не умерло, ведь смерть — бесполезна; когда живое существо смотрит стеклянными глазами, и Рук видит там, в глубине, беспросветный ужас.
Вязко, болотно и тинно застойное.
Молиться можно было сколько угодно, и Рук молилась, чеканя каждое слово, будто это могло помочь, но это не помогало; не было никого там, наверху, кто бы откликнулся на мучительный зов; не было никого там, наверху, кроме самозванцев-богов, горделивых чудовищ мёртвой империи, одержимых прошлым и не способным глянуть вперёд, задуматься, остановиться, подумать о ком-то, кроме себя; не было никого там, наверху, кроме бесконечного ужаса, а здесь, внизу, — лишь терзаемые кошмарами выжившие, позавидовавшие мёртвым.
Жизни и смерти равно недостойное.
Рук мчалась, дрожа, по разбитым мостовым; по спине тек липкий ледяной пот, и что-то следовало за ней, что-то, что она прекрасно знала, но страшилась увидеть, а потому, будто одержимая, мчалась только вперёд, закованная в ужас, и за ней следили, глядели на неё со всех сторон, смеялись, пока она падала, расшибая в кровь колени и сдирая ладони, пока она поднималась, пока она снова бежала и попадала в тупик, угождая в ледяной туман, от которого кожа покрывалась изморозью, а за ней шли неторопливо по пятам, зная, что она вот-вот рухнет и больше не сможет встать, презренное низшее создание, по недоразумению названное эльфом.
Рабское, хамское, гнойное, чёрное.
Зловещий смех по-прежнему звучал за спиной Рук, но она продолжала идти, спотыкаясь, оставляя за собой кровавый след, изнемогая от усталости, от страха, от чего-то такого, для чего никак не могла найти слов ни в одном из языков, какие знала; от чего-то такого, что валилось сверху не камнем, не булыжником, не валуном, а горой; она шла, потом — ползла.
Изредка серое, в сером упорное.
Рук ползла, упорствуя.
Вечно лежачее, дьявольски косное.
Рук ползла, пока не покинули силы.
Глупое, сохлое, сонное, злостное.
Рук закрыла глаза: больше всего ей трусливо хотелось уснуть и не проснуться.
Трупно-холодное, жалко-ничтожное.
Рук разлагалась живьём, мясо сползало с её костей.
Непереносное, ложное, ложное!
Рук лежала тихо, словно трупом, но была жива.
Но жалоб не надо. Что радости в плаче?
Рук плакала, пока слёзы не засохли на её обратившейся в пергамент, точно у мумии, коже.
Мы знаем, мы знаем: всё будет иначе.
Надо признаться, Рук страшилась засыпать где-то, кроме Маяка, именно поэтому: на Маяке ей никогда не снились кошмары.

mei mei
✦ jujutsu kaisen ✦

---

в ней прекрасно всё: она красива, харизматична, сильна и нежна одновременно. в её холодном внешнем виде, с подчёркивающими образ пепельными волосами, пылает азартное горячее сердце.

не многим дано понять мотивацию и систему ценностей мэй мэй, далёкую от философии необразованных обывателей.
она родилась в семье шаманов, ибо зачисление в магический колледж произошло по семейной линии. о самом клане, увы, ничего неизвестно; не исключено, что именно ей предстоит стать тем человеком, который возвысит его, сделав новой правящей семьёй.

мотивация, власть и умножение ресурсов — это единственная верная цель. деньги нужно любить, но не ставить их превыше разума. мэй любит ни сами финансы, ни сами деньги, скорее, она попросту без ума от возможности их заработать. огромные цифры, которые систематически поступают на бездонные счета, лишь подтверждают столь очевидный факт. в итоге ей и самой симпатизирует умение получать огромную прибыль без необходимости прибегать к своей профессиональной деятельности.

однажды она поделилась видением мира, сказав, что не понимает уз, не связанных с деньгами. как известно, цены нет лишь у бесценного и надо признать, позиция весьма крепкая.

при рождении ей не повезло с проклятой техникой — манипуляция чёрными птицами. на первых годах обучения в магическом колледже её способности совершенно не помогали и применялись исключительно для разведывательной деятельности. вороны имели общее зрение и путешествовали на большие расстояния... но разве такая женщина, как она, смирилась бы со столь незначительной способностью?

конечно же, нет.

имея большие амбиции и несгибаемую волю, мэй натренировала своё тело до человеческого предела. об этом говорит оружие в её изящных руках; огромный топор во весь рост, которым она с лёгкостью орудует без каких-то видимых усилий.

отточив свои физические характеристики до максимума, она пересмотрела и свою проклятую технику, научившись использовать пакт на птицах, что позволило наносить по истине колоссальный урон даже некоторым проклятиям особого ранга.

возникает вполне очевидная картина, разумеется, благодаря постоянному самосовершенствованию: женщина, обладающая красотой, силой, харизмой и обворожительностью, всего добившаяся сама, причём действительно с нуля — со стартовой точки. конечно же она будет самоутверждаться, знать ценность своего времени, направляя старания и стремления к финансовому обогащению. впрочем, как и любой другой человек в современном мире.

но что же важно для неё помимо заработка? ведь нельзя же быть вечно сфокусированной на том, чего и без того достаточно. пожалуй, кое-что всё же присутствует. служение. мэй весьма педантична в этом плане и если ей не могут предложить деньги, взамен на услуги, она примет потенциал служения, который считает эквивалентом жизни. очень холодный и верный подход, ведь будучи самым богатым человеком японии нужно как-то строить более-менее адекватные рабочие отношения. тем более, когда у тебя амбиций выше крыши.

и здесь выступает плюсом эдакая разменная монета: подчинённый бедный? расплатится силой. подчинённый слабый? пожертвует деньгами. аналогичный подход прекрасно позволяет доминировать в любом деловом разговоре. баланс и ничего кроме. то же самое относится к деловым партнёрам или же другим шаманам, с которыми приходится делить миссии. 

чуткость в отношении с людьми на самом деле ничем не ограничивается, ибо к работе мэй подходит со всей серьёзностью и практически никогда не проваливает свои персональные поручения. что одиннадцать лет назад, когда она наставляла утахиме и была более внимательной к мелочам, что сейчас. такая кропотливость по отношению к малейшим деталям только доказывает лидерское качество, которое сыграет важную роль в дальнейшем — управлением магическим миром.

ведь у неё есть абсолютно все задатки для такой важной роли.

---

йо! часик в радость, персиковый моти в сладость. я не требую от вас доскональных знаний манги, поверьте. что касается меня, то ознакомлен с первоисточником в полном объёме и если вдруг возникнет необходимость, подскажу любой интересующий момент. конкретно от вас мне достаточно видеть заинтересованность и желание отвечать на посты. кстати о них: пишу в третьем лице примерно от трёх тысяч символов. могу больше, могу меньше... все зависит от ситуации и вдохновения. обычно сдаю задолженности в течении двух-трёх недель, хотя в особенно редких случаях могу управиться и за несколько дней. если не нравятся заглавные буквы, то согласен на лапслок, вообще без проблем.

не против общения вне форума, однако не настаиваю, если по каким-то причинам будете против. найти меня можно через гостевую, ну или напишите сразу в приват, не будьте shy!

просто приходите и вы не пожалеете, точно вам говорю.

---

пример вашего поста

На часах ровно семь утра. Солнечный свет всё сильнее пробивался в окна маленького кабинета, расположенного где-то на территории токийского технического колледжа магии. Вокруг царила тишина, периодически прерываемая отдаленным гомоном скучающих от безделья студентов, чьё беспокойство вполне можно понять: до вылета оставалось чуть менее сорока минут, а наставника по-прежнему нигде не наблюдалось.

Неудивительно, что в воздухе появилось множество различных теорий, пытающихся хоть как-то оправдать внезапное исчезновение Годжо Сатору. Возможно, передумал ехать и теперь скрывался в никому неизвестном месте? Но на самом деле никто из учащихся не мог определить истинную первопричину проблемы, которой в общем-то не существовало изначально. Всё верно, сильнейший шаман современности мирно спал на своём рабочем месте, удобно облокотившись на спинку стула и закинув длинные ноги на письменный стол. Его руки безвольно свисали вдоль туловища кистями вниз, а на лице лежал раскрытый путеводитель с готовыми маршрутами и главными достопримечательностями райских островов Окинавы.

Сон оказался максимально прерывистым и коротким, не оставив после себя совершенно никаких воспоминаний. С тем же успехом можно было сказать, что всё закончилось, так и не успев толком начаться. Бессонная ночь тянулась бесконечно долго, угрожающе сгущаясь над городом, становясь более плотной, тёмной, менее проницаемой.

Сначала шестиглазый попробовал отвлечься от своих проблем, мыслей и чувств, основательно зависнув над некоторыми статьями в интернете. Он искал действенные методики, помогающие задремать, причём в кратчайший срок, но в конечном итоге ни одна из них не возымела нужного эффекта. Тогда Сатору принялся расхаживать по небольшой комнате, словно намереваясь измерить её; делая шаг за шагом, пытаясь взять контроль над разбушевавшимися эмоциями. Он прекрасно знал, что лучший способ справиться со своими чувствами — отбросить саморазрушительные фантазии и проникнуться атмосферой предстоящей поездки.

А для этого ему следовало ещё раз взглянуть на декорации двенадцатилетней давности.

Журналы лежали на краю стола аккуратной стопочкой; нужный, как ни странно, красовался на самом верху. Схватив оный, Годжо молча присел на единственный имеющийся здесь стул, в очередной раз сомкнув веки и потерев их пальцами. Тихо выдохнув, он принялся с недовольным видом изучать содержимое каждой страницы, не замечая, как медленно погружается в сон.

До наступления утра оставалось около двух часов, но подобное нисколько не смущало, ведь случайно обнаруженное чтиво увлекало ни чуть не меньше, чем невероятно интересная передача после полуночи. Таким образом, о ходе часовой стрелки пришлось благополучно забыть, впрочем, как и разрядившемся телефоне, валяющимся экраном вниз.

После того трагического происшествия Сатору больше не посещал Окинаву, да и сейчас не горел желанием отправляться туда вновь, однако должность преподавателя и желание немного передохнуть от бесконечных поручений сделали своё дело. Ну не Ацую же вместе с ними отправлять? Кроме того, ему симпатизировал факт того, что аналогичная задача возлагалась на киотский колледж магии, а значит внеочередная встреча с Утахиме близилась, как никогда.

Не прекращая рассуждать об этом, шестиглазый шаман не заметил наступления утра, вернее, не обратил никакого внимания на смену времени суток за окном. Сладко зевнув, он лишь удобнее устроился прямо посреди кабинета, не прекращая лицезреть тропический контент... с собою в главной роли? А ещё где-то там промелькнули Гето, Мисато и, конечно, Аманаи, смеющаяся при виде очередного морского огурца—.   

— А? Что за... - вяло протянул последнюю гласную Годжо, медленно приходя в сознание. Снаружи кто-то ломился, причём очевидно не с добрыми намерениями. Пришлось срочно подскочить на ноги, сделать пару размеренных шагов и распахнуть дверь, которая грозила слететь с петель, — Ичи...джи? - жмурясь от солнечных лучей, он не сразу понял, что случилось на самом деле. Однако вопросы тут же отпали, когда перед ним выскочило сразу пятеро студентов — Юджи, Мегуми, Нобара, Маки и Тоге. Тогда в голове Сатору начало проясняться. Кроме того, все присутствующие дружно напомнили о самолёте, готовящимся отправиться утренним рейсом на Окинаву.

— Какого чёрта прохлаждаешься, Ичиджи?! Хватай учеников и скорее отправляйся в аэропорт. - дав соответствующее указание, шаман ещё раз выскочил на улицу, растерянно прибавив в полголоса: — ...догоню вас на такси. Вызови кого-нибудь.

Собираться пришлось максимально быстро. К счастью, путевая сумка была подготовлена заранее, поэтому всё, что сейчас оставалось, это накинуть красную гавайскую рубашку, влететь в синие шорты длиной ниже колена и переобуться в бежевые сланцы, не забыв при этом прихватить излюбленные имиджевые очки в металлической оправе. Вот теперь образ действительно доведён до ума, а значит можно смело выдвигаться за пределы колледжа, где наверняка поджидала машина.

Благо перелёт не подразумевал никаких промежуточных посадок.

Прямой рейс занимал всего лишь два с половиной часа, за которые Годжо умудрился неплохо выспаться, пропустив соблазнительные виды острова, открывающиеся с высоты птичьего полёта. От увиденного зрелища перехватывало дыхание, особенно у некоторых первокурсников, из-за чего они вынужденно липли к иллюминатору, словно рассчитывая увидеть нечто грандиозное.

По прибытии им оставалось разве что скооперироваться с группой Утахиме, после чего можно было смело приступать к основным обязанностям.

Раскачав задремавшего в кресле учителя, студенты двинулись на выход, не став дожидаться пока он придёт в сознание. Видимо, каждому из них одинаково хотелось как можно быстрее начать знакомство с ещё неизведанной частью южной Японии.

— Так, так, все за мной! - громко скомандовал Сатору в привычной для многих улыбчивой манере. — Не отстаём и пристально всматриваемся в горизонт. - первым, как ни странно, среагировал Юджи, определивший знакомую группу лиц, расположенную в противоположной части большого аэропорта.

— Эй, Утахиме! - протяжно закричал шестиглазый, начав размашисто махать руками, мол, все на месте, но нужно немного подождать, прежде чем мы до вас доберёмся.

rose tyler
✦ doctor who ✦

---

Я давеча пересматривал старые сезоны ньюскула и мне попала в глаз ностальгия я не плачу, это дощь. Хочу видеть Роуз Тайлер, защитницу Земли. Хочу старых добрых приключений, смешных шуточек, неловких флиртующих вайбов. Давно забытые ощущения семьи и сплетен Джекки. Пластилиновых монстров, шуточек над Микки и - в итоге - драмы.
Предлагаю оставить по истории всё как есть - основной костяк, и отталкиваться по сюжету от него. То бишь - старые приключения, драму с параллельными мирами и метакризиса. При определенном желании можно продолжить историю, намутить что-то с этими стенами миров и поставить мир под угрозу - всё как мы любим, на эту тему можно развернуть сюжет;

---

Заявка не в пару, но в очень теплую дружбу с примесью драмы. Очень трепетно отношусь к Роуз и жду её всеми двумя сердцами!

---

пример вашего поста

Лондон в эпоху королевы Виктории Доктору нравился. Или не очень. Зависит от того, с какой стороны посмотреть.
Вообще-то он частенько сюда наведывался, как минимум, проведать старых друзей, убедиться, что у них всё хорошо, отвлечься от рутины.
Отпуск, так сказать.
Правда, отпуск зачастую получался своеобразным, не как у всех. Много беготни, много новых знакомств, спасение какой-нибудь малочисленной, но храброй расы от уничтожения... Стандартный вторник, короче говоря.
Доктор сначала собирался перепарковаться в более безлюдное место – не бросать же машину времени прямо посреди улицы, однако неподалеку, в переулке, послышались какие-то встревоженные крики. Доктор захлопнул дверь ТАРДИС и со всех своих длинных ног бросился туда – вдруг кому-то требуется помощь? Он уже привык, что машина времени приносит его в самую гущу событий. Может быть, не всегда, но довольно часто. А значит, уютное чаепитие в компании старых друзей придется отложить на некоторое неопределенное время...
— Убийство, убийство! – радостно кричал мальчишка-газетчик в кепке, размахивая желтоватыми страницами в руке. Доктор бросил ему неожиданно завалявшуюся в кармане плаща монету и получил себе один экземпляр. На память. Такого у него еще не было. Любознательно бросил взгляд на первую полосу. Год 1888... В душе закрались не самые хорошие подозрения.
В переулке собралось несколько человек, но полисменов, как водится, среди них не было. Дорогу ему никто не преграждал, но Доктор все равно на всякий случай вооружился психо-бумагой и выставил её перед собой как щит.
— Департамент уголовного розыска... – удивленно прочитал какой-то плюгавенький мужичок, сунув в неё нос. Доктор с интересом покосился на психобумагу, его всё ещё иногда удивляло, какую хрень она могла вселить в неокрепшие разумы простого народа. Вообще странно, что кто-то здесь умел читать.
— Э-э, да, конечно. Он самый, – с суровым видом подтвердил Доктор, проталкиваясь сквозь толпу. – Скотланд-Ярд.
«Жертвой» оказался лежащий прямо в луже грязи мужчина преклонных лет с сизым носом, при приближении Доктора — тот потыкал его в бок — он недовольно заворчал и попытался отвернуться. Всумерть пьяный. Доктор разочарованно цокнул языком. Рановато для такого состояния. Или в самый раз?
Примостившись с краешку какого-то забора, Доктор развернул газету, которую ранее небрежно сунул во внутренний карман плаща. Очевидно, конечно, почему такую прессу со временем стали называть «желтая», бумага была весьма дрянного качества. Но важней ведь не форма – содержание.
Прихотливый осенний ветер трепал кончики волос на макушке Доктора и края газеты. Через пару минут детального изучения, он знал уже целый ворох сплетен о предполагаемом убийце, орудующем на улицах Лондона. Ну конечно, Джек-потрошитель! Вот это интересно, с ним Доктору еще не доводилось сталкиваться (а то он бы ему объяснил, конечно, что убивать нехорошо). Интересно, убийца уже получил такое прозвище или нет? В газете оно не упоминалось.
Впрочем, возможно, речь шла и о каком-то другом маньяке, хотя по скромным подсчетам именно мистер Потрошитель орудовал именно в это время, в этом месте и с таким азартом. Не то, чтобы Доктор следил, но иногда любил глянуть на досуге всякие трукрайм истории... Хотя у него вся жизнь была как один сплошной трукрайм (временами).
Однако если в газете упоминалось две жертвы – значит, будет и третья. Насколько Доктор знал, если речь, конечно, о Джеке-потрошителе, их должно быть как минимум пять. Возможно, кого-то еще удастся спасти?..
Для начала Доктор решил осмотреть известные места убийств — мало ли что могли не заметить стражи порядка. Хотя учитывая ажиотаж вокруг этого дела — место преступления уже разобрали по кирпичикам. Люди удивительно падки на такие громкие события. Удивительно, насколько их привлекает жестокость. Иногда до ужаса.
Как Доктор и подозревал – никаких зацепок в местах преступлений не нашлось. Правда, кое-что его всё же заинтересовало – в одном из переулков его звуковая отвертка уловила какой-то необычный инопланетный фон, но откуда он исходит – Доктору определить не удалось. Однако это лишь подстегнуло его смутные догадки, касаемые всего этого дела. Конечно же, без пришельцев не обошлось. Вот только пока он не знал, с кем имеет дело.
Войти в полицейский участок под покровом ночи красиво и нахально через дверь Доктору не удалось – дверь была деревянная. Замок не был деревянным, но отвертке почему-то тоже не поддавался. Почесав в затылке, Доктор решил лезть через крышу, тем более, что там было такое удобное слуховое окно, как будто специально созданное для тощих повелителей времени.
Днем ему не удалось выяснить ничего толкового – люди охотно делились историями, но толку от них было шиш да маленько. В итоге Доктор пришел к выводу, что лучшая защита – нападение, и решил для начала как следует изучить улики и материалы дела. А потом, если повезет, наведаться в трупошную и осмотреть последнюю жертву.
В какой-то момент, задумавшись, Доктор понял, что застрял, причем он уже был где-то внутри, но воля к жизни позволила ему протиснуться в дыру. Однако чердачный пол не выдержал такого насилия, и таймлорд провалился непосредственно туда, куда и собирался изначально — в кабинет.
Дополнительным бонусом было то, что он свалился на что-то мягкое.

martha jones
✦ doctor who ✦

---

Храбрая и умная, доктор Марта Джонс (ты тоже доктор? вау) - на связи Доктор и ТАРДИС.
Потеряв Роуз, я слишком много времени уделял своим переживаниям и попыткам отгородиться, в упор не замечая как мне повезло - моей спутницей стала именно ты. Думаю, ты и сама прекрасно понимаешь, как я боялся к тебе привязаться, но именно это установило между нами незримые стены. Их можно было частично разобрать или подвинуть, но снести - никогда. В итоге ты не выдержала и после стольких путешествий покинула меня, но это не значит, что наши приключения закончились совсем. Ты стала работать на Юнит и Торчвуд, и когда Земле была нужна помощь - ты всегда могла позвонить мне, чтобы я сорвался с другого конца Вселенной, из совершенно иных времен. Между нами всегда была определенная связь, хоть я и отрицал её - но ты навсегда останешься одним из наиболее близких мне людей;

---

Частенько слышу, что Марту не очень любят - и вообще не понимаю этого. Одно время она была моей любимой спутницей и я пересматривал с ней сезон миллион раз. Марта очень классная и умная, и я её очень жду! Мне особенно нравится связь Марты с Юнитом и Торчвудом, эта тема частенько упоминается в последних сезонах и, мне кажется, было бы интересно такое поиграть.

---

пример вашего поста

Лондон в эпоху королевы Виктории Доктору нравился. Или не очень. Зависит от того, с какой стороны посмотреть.
Вообще-то он частенько сюда наведывался, как минимум, проведать старых друзей, убедиться, что у них всё хорошо, отвлечься от рутины.
Отпуск, так сказать.
Правда, отпуск зачастую получался своеобразным, не как у всех. Много беготни, много новых знакомств, спасение какой-нибудь малочисленной, но храброй расы от уничтожения... Стандартный вторник, короче говоря.
Доктор сначала собирался перепарковаться в более безлюдное место – не бросать же машину времени прямо посреди улицы, однако неподалеку, в переулке, послышались какие-то встревоженные крики. Доктор захлопнул дверь ТАРДИС и со всех своих длинных ног бросился туда – вдруг кому-то требуется помощь? Он уже привык, что машина времени приносит его в самую гущу событий. Может быть, не всегда, но довольно часто. А значит, уютное чаепитие в компании старых друзей придется отложить на некоторое неопределенное время...
— Убийство, убийство! – радостно кричал мальчишка-газетчик в кепке, размахивая желтоватыми страницами в руке. Доктор бросил ему неожиданно завалявшуюся в кармане плаща монету и получил себе один экземпляр. На память. Такого у него еще не было. Любознательно бросил взгляд на первую полосу. Год 1888... В душе закрались не самые хорошие подозрения.
В переулке собралось несколько человек, но полисменов, как водится, среди них не было. Дорогу ему никто не преграждал, но Доктор все равно на всякий случай вооружился психо-бумагой и выставил её перед собой как щит.
— Департамент уголовного розыска... – удивленно прочитал какой-то плюгавенький мужичок, сунув в неё нос. Доктор с интересом покосился на психобумагу, его всё ещё иногда удивляло, какую хрень она могла вселить в неокрепшие разумы простого народа. Вообще странно, что кто-то здесь умел читать.
— Э-э, да, конечно. Он самый, – с суровым видом подтвердил Доктор, проталкиваясь сквозь толпу. – Скотланд-Ярд.
«Жертвой» оказался лежащий прямо в луже грязи мужчина преклонных лет с сизым носом, при приближении Доктора — тот потыкал его в бок — он недовольно заворчал и попытался отвернуться. Всумерть пьяный. Доктор разочарованно цокнул языком. Рановато для такого состояния. Или в самый раз?
Примостившись с краешку какого-то забора, Доктор развернул газету, которую ранее небрежно сунул во внутренний карман плаща. Очевидно, конечно, почему такую прессу со временем стали называть «желтая», бумага была весьма дрянного качества. Но важней ведь не форма – содержание.
Прихотливый осенний ветер трепал кончики волос на макушке Доктора и края газеты. Через пару минут детального изучения, он знал уже целый ворох сплетен о предполагаемом убийце, орудующем на улицах Лондона. Ну конечно, Джек-потрошитель! Вот это интересно, с ним Доктору еще не доводилось сталкиваться (а то он бы ему объяснил, конечно, что убивать нехорошо). Интересно, убийца уже получил такое прозвище или нет? В газете оно не упоминалось.
Впрочем, возможно, речь шла и о каком-то другом маньяке, хотя по скромным подсчетам именно мистер Потрошитель орудовал именно в это время, в этом месте и с таким азартом. Не то, чтобы Доктор следил, но иногда любил глянуть на досуге всякие трукрайм истории... Хотя у него вся жизнь была как один сплошной трукрайм (временами).
Однако если в газете упоминалось две жертвы – значит, будет и третья. Насколько Доктор знал, если речь, конечно, о Джеке-потрошителе, их должно быть как минимум пять. Возможно, кого-то еще удастся спасти?..
Для начала Доктор решил осмотреть известные места убийств — мало ли что могли не заметить стражи порядка. Хотя учитывая ажиотаж вокруг этого дела — место преступления уже разобрали по кирпичикам. Люди удивительно падки на такие громкие события. Удивительно, насколько их привлекает жестокость. Иногда до ужаса.
Как Доктор и подозревал – никаких зацепок в местах преступлений не нашлось. Правда, кое-что его всё же заинтересовало – в одном из переулков его звуковая отвертка уловила какой-то необычный инопланетный фон, но откуда он исходит – Доктору определить не удалось. Однако это лишь подстегнуло его смутные догадки, касаемые всего этого дела. Конечно же, без пришельцев не обошлось. Вот только пока он не знал, с кем имеет дело.
Войти в полицейский участок под покровом ночи красиво и нахально через дверь Доктору не удалось – дверь была деревянная. Замок не был деревянным, но отвертке почему-то тоже не поддавался. Почесав в затылке, Доктор решил лезть через крышу, тем более, что там было такое удобное слуховое окно, как будто специально созданное для тощих повелителей времени.
Днем ему не удалось выяснить ничего толкового – люди охотно делились историями, но толку от них было шиш да маленько. В итоге Доктор пришел к выводу, что лучшая защита – нападение, и решил для начала как следует изучить улики и материалы дела. А потом, если повезет, наведаться в трупошную и осмотреть последнюю жертву.
В какой-то момент, задумавшись, Доктор понял, что застрял, причем он уже был где-то внутри, но воля к жизни позволила ему протиснуться в дыру. Однако чердачный пол не выдержал такого насилия, и таймлорд провалился непосредственно туда, куда и собирался изначально — в кабинет.
Дополнительным бонусом было то, что он свалился на что-то мягкое.

viktoria raidos
✦ battle of the psychics ✦

---

Вика – уникум, Вика – золото. Привыкла пробиваться в суровом мужском мире, не отступать и не сдаваться. Считают недостаточно женственной? Да плевать вообще, главное не участие, а победа (и это не учебная тревога). Как и Виктория – победа. Вика идет к своей цели четко и уверенно, не отвлекаясь на всякие мелочи и зубоскальства в своей непробиваемой броне. Или всё-таки немного пробиваемой?..
[вика выходит из зала после колких сашиных слов, что даже он сам офигевает на секунду]
А помнишь как мы по заброшкам носились бесконечное количество раз в поисках каких-то неупокоенных товарищей?
А как мы друзьями были, ещё до того как наступила Битва сильнейших и мы разочаровались?
Вик, обещаю порвать все фотографии, на которых тебе поставят тройки - самолично, даже если это буду я сам (что вероятно), ты только приходи и станцуй свой победный танец. Я даже аплодировать в этот раз буду, честно, ну, или в лучшем случае стоять не с таким постным лицом как в тот раз, обещаю.
Говниться буду – ну, ты ж сама знаешь, характер у меня такой. Хочу делать сложные щи на камерах и подлизываться к тебе, когда они выключены. Хочу такой хэйтлав с эмоциональными качелями, и уже тебе решать, как Вика на это реагирует - ведётся или царственно взирает со своего Олимпа, или использует в своих целях - что тоже возможно и прекрасно.

---

Хочу играть и по временам ЭВР, и вот тот милашечный момент, когда Вика такая "я что беременная на кладбище работать буду", а у Шепса такой взгляд фатального умиления и удивления. Они то как надоедливые брат с сестрой, мелкие совсем и грызутся, то элитно флиртуют, но так точечно, пока викин муж киллера не нанял, больше на камеру.
Ещё хочу, конечно, Битву сильнейших, разочарование Вики от сашкиного поганого поведения, от его непредсказуемых выходок. А они ведь еще после этого в Реванше вместе заседают, вообще караул. А может быть, после всего этого - всё-таки есть ещё шанс остаться не друзьями, но хотя бы - приятелями? Давай посмотрим.

---

Игрок я неспешный, вальяжный, на чиле. Требований никаких - просто быть, просто существовать, это уже очень хорошо. Я пишу достаточно традиционно, хотя к птице-тройке равнодушен, от третьего лица, но вполне могу подстроиться под соигрока - это вообще не проблема.
Только приходи и будет всё, как ты захочешь.
Если любишь пофлудить/потусить, пообсуждать всех - я тут в деле. Люблю обсуждать игру и все сопутствующие штуки. Однако - не настаиваю, всё сугубо по желанию.

пс. Досконально знать фандом не призываю, я сам половину не знаю и половину забыл, давайте импровизировать.

---

пример вашего поста

Очередная утомительная поездка в какие-то дальние курмыши, куда нужно ехать несколько часов на студийном минивене — не то, чтобы поездка класса люкс. Саше уже начинало казаться, что вся его жизнь – это бесконечные путешествия по задворкам цивилизации. Немного чувствовал себя кочевником, что-то из времён монголо-татарского ига. Могут налётчикам и дань заплатить, а могут и по кумполу настучать – всегда немножко лотерея. Но шоу маст гоу он – при любом раскладе нужно делать физиономию кирпичом и изображать из себя крутого экстрасенса.
На самом деле Саша ужасно устал, хотя и пытался делать вид, что он ещё ничего и вообще никуда не делся после победы в своей Битве, всё ещё на слуху. Не из тех экстрасенсов, кого забыли за год даже более-менее преданные фанаты. Это раньше бабки-ведуньи в одиноких избушках среди леса сидели и варили куриные лапки, а в нашей реальности экстрасенс – это бренд. Бренд — это деньги, это продаваемость. А значит, нужно поддерживать имидж и торговать лицом, пока есть такая возможность. Телеканал до старости его кормить не будет, фанатская слава – дело такое, сегодня есть, а завтра нет. Получается, всё нужно успеть, пока имя ещё на слуху, и поддерживать известность любыми способами.
Пускай это всё уже немного о с т о п и з д е б е н д и л о.
Но он, как классический Стрелец – не иначе – идёт к своей цели уверенно, не обращая внимания на мелкие и даже средних размеров трудности. На то, что от постоянного недосыпа полопались кровяные сосудики в глазах и, если не надевать линзы, то они будут совсем красные, а так – только голубой цвет линз усиливают. На то, что иногда хочется на всё забить и просто жить своей собственной жизнью, как ему всегда хотелось. В яркой, сияющей, успешной Москве, среди известных людей, наслаждаясь всеобщим обожанием. К сожалению, как и любому приезжему, ему ничего не достаётся на блюдечке с голубой каёмочкой.
Он и приехал-то в Москву с одной старой сумкой и всего одним приличным пиджаком. И то потом выяснилось, что такие пиджаки носят только чушпаны из провинции, сам же над ними теперь стебётся. К счастью, чувство юмора никогда не подводило и позволяло держаться на плаву. Всё приходилось узнавать постепенно, идти маленькими шашками, рисковать. Рисковать вернуться обратно в Самару под мамино крыло, с её всепонимающим (расклывающим на двое, хлестким) «ну ничего, попробуй что-нибудь другое». Рисковать наткнуться на непонимание и хейт. Рисковать всё больше, по мере того как приобреталась известность — своим, уже более-менее, известным именем.
Так уж получилось, что телевидением он грезил с малых лет. Начинал с КВНа, как и многие до него. Представлял, как он попадёт «в ящик», все его будут узнавать на улице и просить автографы. Правда представлял себе не так, как оказалось на самом деле, не в мистической программе про экстрасенсов с бесконечным чесом по дальним деревням и весям и сомнительной репутацией. Но – тут уж как получилось, уже за это стоило бы благодарить судьбу. И сашину упорную баранью целеустремленность. Да и не так уж это мало – все праздники и выходные мелькать на государственном телеканале с завидным упорством. Всё, как и хотел – строил карьеру. Ни семьи ни детей – никаких отвлекающих факторов. Всегда казалось, что это ещё успеется, главное – закрепиться на телевиденьи, заработать побольше денег, пока его ещё приглашают, не до старости же он будет кататься по селам. Но вот уже приходится красить шевелюру в черный, потому что полезли седые волосы, и вдруг выяснилось, что ему уже совсем не двадцать семь.
— Саш, может как-нибудь повзаимодействуете, а Коля поснимает? – вырвала его из раздумий помощница редактора, Лена. Они ехали сегодня в минимальном составе, так как путь был не близкий, и при этом обернуться хотелось за один день, чтобы не ночевать на каком-нибудь сомнительном сеновале.
— Конечно, – медиум выдавил из себя не слишком убедительную улыбку и пересел поближе к Соне Егоровой, с которой они должны были сотрудничать на съёмках.
К Соне он относился трепетно с самого первого дня знакомства. Конечно, в первую очередь она казалась ему очень красивой, и Александр не стеснялся помянуть это комплиментом каждый раз, когда её видел. Что поделаешь, если это такой бросающийся в глаза факт? Даже жаль было, что они так редко сталкиваются на съёмках, что пообщаться не получается от слова совсем, да и времени на это нет. Хотя сейчас – казалось бы – беседуй не хочу, но все как будто уставшие не меньше него. Да и оператор с камерой не вдохновляет на личные разговоры.
— Ну что, какие ощущения, Сонь? Предвкушаешь? – поэтому будничным тоном интересуется Саша, намекая, конечно, на экстрасенсорные ощущения. Лично у него было одно ощущение – сонливость, но он мужественно держался, больше рисуясь на камеру. Не хотелось опять натыкаться по всему интернету на всякие неприятные комментарии, хотя их, конечно, тоже не избежать. Слава она такая.
«Каждый достойный практик с другим может сработаться», как-то сказала Соня в ответ на вопрос, нравится ли ей работать с Сашей. Он это запомнил точно слово в слово, хоть и сказано было давно, память у него была отличная. Это было приятно вспоминать — в их мелком экстрасенсорном гадюшнике хорошее отношение вообще было редкостью, но им с Соней ещё как-то удавалось держаться. Наверное, как раз потому, что и виделись редко.
— О, кстати, — медиум похлопал себя по карманам и достал из внутреннего кармана пиджака небольшую аккуратно запакованную коробочку. — Это тебе, подарок.
Саша часто дарил коллегам всякие приятные безделушки — просто так. Вряд ли кому-то пришло бы в голову, что он подлизывается, учитывая, что его поведение, он и сам это знал, зачастую оставляло желать лучшего. Но, как бы ни было странно, ему было приятно радовать людей, угадывать их как какое-то замысловатое заклинание. Для Сони он приготовил маленькую черепашку-оберег из оникса и заговорил от сглазов и дурных воздействий. Не то, чтобы сам в это так уж верил, но хуже-то точно не будет. Подарки все любят, ну, за небольшим исключением. А оставить кому-то свой подарок — в качестве напоминания о своем существовании — это еще и полезно.

justin (justinian-theophil-georg) pridd
✦ gleams of aeterna ✦

---

Старший сын Вальтера и Ангелики Придд. Граф Васспард, что должен был стать следующим Повелителем Волн и герцогом Приддом.
Но не стал. 
История этой короткой, но яркой жизни затеряна где-то между дворцовых сплетен, тишиной васспардских озер и запахом пороха. И это неудивительно, ведь ваш монсеньор сам Первый маршал Талига, а значит армия обязана была стать и вашим вторым домом - но едва не стала могилой, причем по вашему же желанию. Не случилось - Рокэ Алва спас вас, буквально заставил жить дальше, не спрашивая причин и объяснений. Очевидно, не желая слишком давить, а потом  спрашивать стало и вовсе некого.
История загадочной гибели графа Васспарда могла бы лечь в основу детективного романа  в духе Агаты Кристи, но давайте все же сделаем иначе. 

Во-первых, вы не погибаете. Серьезного ранения и помощи из вне должно быть достаточно, чтобы надолго вывести  из большой талигской игры.
Во-вторых, что касается заказчиков и исполнителей покушения - можете выбрать любую версию (в группе нашего обожаемого автора есть целое расследование). 
В-третьих, легендарная во всех смыслах картина. Нет, ее не было. Совсем не было. Слухи распускали братья Ариго с определённой целью. Зачем и почему обсудим лично.

Что касается всего остального - от влюбленности в Катари до причин попытки суицида вы вольны выбирать сами. 

Очень жду вашего появления, граф Васспард, нам есть о чем поговорить и о чем поспорить. А заодно выйти на след тех, кто затеял интриги против Приддов и Окделлов. 
Обещаю даже не сразу бросаться перчатками, но это не точно.

Послание от вашего монсеньора: "вот Ричард, вот Ирэна. Ну и, конечно, я. И мы все очень тебя ждём.
В нашей игре ты выжил, хоть и был тяжело ранен. Рокэ об этом не знает — будет интересный такой сюрприз прямо в игре. Обязательно это с тобой сыграем. Очень хотим на троих с Ричардом отыграть накал страстей и драку за папу эра: представь себе, у Рокэ с Ричардом всё и так не очень просто, а теперь добавится ещё и Джастин, которого Рокэ так и не смог забыть и до сих пор винит себя в его предполагаемой гибели.
(Я люблю вас обоих, но разве ж вам это докажешь...)
Важное: заявка не в пару, отношения у нас с тобой (впрочем, как и с Ричардом) сугубо дружеские.
Каст бодрый, пишем активно. От себя предлагаю 3-5К символов и пост примерно раз в неделю-полторы"

---

дополнительная информация: с меня пост раз в две - три недели, без птицы-тройки, в третьем лице, упоротые шутки за триста в нашей группе и, по желанию, обсасывание канона. С вас желание играть, курить ту же траву, не пропадать и пост в таком же, примерно, темпе. Можете попробовать даже доказать мне, что ваш батюшка был совсем не при чем в восстании Эгмонта. А заодно, что оруженосец из вас куда лучше меня. 

---

пример вашего поста

Каменная мостовая под копытами Соны знакома до последнего выщербленного булыжника. Толстые стены, подходящие больше для оборонительной крепости, нежели обители Создателя, всё так же мрачно опоясывают приличных размеров территорию бывшего аббатства, четыреста лет назад ставшего, с легкой руки Узурпата, школой для оруженосцев.
Лаик.

Л-а-и-к.

Одно только слово горчит на языке, царапает горло, забивается в лёгкие вместе с погустевшим, промозглым воздухом. Дику приходится даже развязать завязки плаща и расстегнуть верхние пуговицы дублета, чтобы проклятая надорская хворь не вздумала вмешаться в планы, вернувшись так не вовремя.
Или показалось?

Он слегка трогает поводья, а умница Сона сама переходит на размеренный шаг, позволяя всаднику выпрямиться в седле, медленно расправить плечи — лишь лицо остается скрыто. Кольнувшее было смятение, шевельнувшийся под рёбрами страх уступает место облегчению — дышать ничего не мешает, в груди не давит, а значит, обычную нервозность он принял за...

Но дышать всё-таки мешает. Стылое чувство опустошённости произрастает из неизбежности, поднимается от солнечного сплетения, тянется к сердцу, обвивая его тонкими жёсткими обручами, так что больно почти физически.

Ричард нервно улыбается, растирая на щеке несколько капель дождя (разумеется, это дождь), вскидывая голову к свинцово-серому небу. Позавчера вечером люди мерзавца Айнсмеллера вытащили из Данара изуродованное тленом и речными обитателями тело мужчины без головы. И хотя сам труп Дику не показали (Альдо настоял на том, что зрелище слишком шокирующее), ему вынесли знакомую рубашку чёрного шёлка, порванную именно там, куда попала шальная пуля. А затем знакомый перстень с синим сапфиром из черненого серебра.
Этого оказалось достаточно, чтобы засвидетельствовать смерть последнего Повелителя Ветра, герцога Рокэ Алвы. Его монсеньора и кровника, с которым он так и не смог объясниться до конца. Не смог рассказать, почему каждая попытка сделать как лучше, как правильнее, неизменно оборачивалась самыми худшими из последствий.
А теперь уже и не расскажешь. Некому.

- Ваша Светлость, вы за каким делом приехали? — Подслеповато щурясь, из будки охранника выходит старик в ненавистных цветах Олларов — чёрное с белым — и Дику приходится приложить все силы, чтобы подавить вспышку гнева, проглотив едкие слова про то, что бывает с недовольными да бунтующими. Потому что в таком случае цивильного коменданта столицы, герцога Окделла, тоже стоило бы вздернуть на стене дома рядом с этим самым стариком. — Сейчас в Лаике нет никого, считайте. А капитан нынешний...

- Цивильный комендант Раканы, герцог Окделл, приехал с важным поручением от Его Величества.

Лгать у него никогда не выходило. Голос неизменно фальшивил, глаза бегали, кончики ушей заливались краской, а герцог Алва лишь смеялся и, скалясь белоснежной улыбкой, советовал даже не начинать. Только под полою шляпы не видно ни лица, ни тяжёлого взгляда, а голос звучит непривычно глухо и раздражённо.

- Нет никого, Ваша Светлость. Некому вас встретить и обустроить, о чём и говорю. Капитан уехал в столицу ещё два дня назад, а обратно возвращаться ещё не изволил. Только монахи эти странные остались, да и те...

Сона, чувствуя настроение хозяина, недовольно всхрапывает, покосившись на стражника, в одно мгновение став до невозможности похожей на Моро. Только морду не вытягивает в попытке достать зубами до человеческой плоти.

- Отойдите с дороги или это будет расценено как государственная измена.

Ричард тянется к перевязи, на которой закреплено оружие, но старик успевает отскочить с несвойственной его почтенному возрасту прытью. Низко кланяется и извиняется перед комендантом Олларии («Раканы, старый ты дурак»), тут же исчезая в своей сторожке. А сам герцог Окделл без каких-либо ещё препятствий заезжает на территорию бывшего танкредианского аббатства, четыреста лет назад превращённого в школу для оруженосцев.
И как только взгляд успевает выхватить знакомую картину — просторный двор, окружённый со всех сторон низкими каменными зданиями с длинными анфиладами, переходящими в здания повыше, где находились учёбные классы унаров — сердце начинает биться чаще, а перед глазами невольно всплывают те самые восемь месяцев, проведённые здесь. Счастливые месяцы, несмотря на непрекращающиеся издевки со стороны Колиньяра и его своры. Несмотря на несправедливое отношение Арамоны и усталость до изнеможения. Несмотря на ледяную Старую галерею и ядовитых крыс.

Ричард спрыгивает со спины Соны, ведя её под узды до самой коновязи. Не обращая внимания на появившуюся словно из воздуха тщедушную фигурку монаха в сером, успокаивающе гладит по лоснящейся шее, а затем так же молча проходит мимо. Если верны их с Марселем догадки, то ещё одна реликвия Раканов — щит Лита — на самом деле спрятан вовсе не в Ноймаринен, а прямо у всех под носом. Вернее, под ногами.

Восемь месяцев прожить над святилищем Абвения, чья сила, по легендам, течёт в его крови, и ничего не понять? Это то, что никак не укладывалось в голове, хотя и куда меньше, нежели шокирующие новости о смерти герцога Алвы.

- Отойдите. — Ричард резко останавливается у входа в ту самую Старую галерею, едва не налетев сразу на пятерых монахов в сером, загородившим проход. И хотя по воспоминаниям, те не представляют какой-либо серьёзной угрозы, вредить им он всё-таки не хочет.

Ни один из серых не шевелится, никто не произносит и звука, однако Дикон кожей ощущает их предупреждение.
Да как они вообще посмели?!

Оттолкнув плечом ближайшего (бедолага отлетает так, что шлёпается на пол), он, не оглядываясь, идёт вперёд, сжимая в руке эфес шпаги. Если нападут, то сейчас, со спины.
Шаг. Второй. Третий.

Никто не пытается напасть, никто не кидает в него даже камня, и Ричард беспрепятственно попадает в знакомую до зубовного скрежета галерею — всё такую же старую, местами обвалившуюся и с огромным камином посередине. Естественно, давно нетопленным.

И что дальше?

Голые стены, холодный камень, который даже под его ладонями откликается неохотно. Ричард не чувствует в нём жизни, не чувствует вообще ничего, и это резко контрастирует с тем, что было написано в той книге из библиотеки Ворона.

Скалы внемлют своему Повелителю в Месте Силы, когда мир будет корчиться в агонии Излома. Но...

Ричард не знает, корчится ли мир, но его собственный и правда осыпается острыми осколками ещё с момента, когда в Ракану прискакал первый гонец со страшными новостями.

Надорского замка больше нет. Нет больше и герцогини Мирабеллы с девочками. Слуг, няни, капитана Рутта. Даже смешного, неказистого Баловника.

В тот момент Дикону показалось, что сама земля под ногами вздрогнула до основания, а в памяти моментально всплыли все кошмары, которые снились последние шестнадцать дней кряду.
Мучительные, наполненные стёртыми образами искажённых лиц, крови, гневом камней, шептавших слова, смысл которых никак не улавливался. И он кричал, он пытался протянуть руки, пытался схватить, поймать, спасти, но неизменно каждый раз его раздавливало под весом камней. Дробило каждую косточку, каждый сустав, и просыпался Дикон в неизменной мокрой от холодного пота сорочке, со слипшимися волосами и потрескавшимися губами, дыша как загнанная лошадь.
Был в этих снах ещё кто-то, но появлялся он в последний момент, и разглядеть образ никак не получалось, как бы сильно он не пытался.

А теперь, стоя где-то рядом с храмом Лита (над храмом Лита?), Ричард ищет не столько реликвию, сколько ответы. В Надор его не пустили под страхом... Нет, не смерти. Во дворце рядом с Её Величеством ещё оставалась Айрис, и ради неё он должен делать всё так, как велит Альдо, кошки бы побрали, Ракан.

Сестра его презирает, сестра его ненавидит. Но ради нее он должен сделать хоть что-то. Особенно теперь, когда Ворона больше нет и никто не придёт им помочь.

Ричард на секунду прикрывает глаза, а затем оборачивается, проверяя, не последовали ли монахи за ним в галерею. И только после этого вытаскивает из-за пазухи скрытый плащом свёрток.
Аккуратно разворачивает, доставая короткий меч, чей эфес украшали драгоценные и полудрагоценные камни, пару минут смотря пристально.

И что дальше?

В книге было написано, что реликвии, если они настоящие, тянет друг к другу, чтобы это ни значило. Только вот меч, опушенный на каменный пол, продолжает лежать просто мёртвой недвижимой глыбой.

Минута. Вторая.

У Ричарда начинают дрожать руки — не то от ледяного холода, проникающего даже сквозь тёплую одежду, не то от напряжения.

Пятая. Шестая.

Лёгкая вибрация зарождается где-то под ногами, где-то очень глубоко. И вибрация эта передаётся мечу, тонко зазвеневшему словно в ответ.

MC (your choice)
✦ love and deepspace ✦

---

и за собою пронесла
она
с иного плана бытия
искру огня божественного промысла
для меня
снова "привет". снова представиться. снова протянуть руку. снова пообещать всегда быть рядом, пообещать, что никогда не оставит. каждый день одни и те же слова, одни и те же обещания. одна и та же надежда на то, что завтра она будет его помнить. но "завтра" приносит те же разочарования, ту же боль.

она снова забудет.

он никогда не сможет забыть.

даже когда стены лаборатории останутся позади, когда пропадет необходимость представляться снова, снова и снова. даже когда хрупкое счастье станет чем-то похожим на неизменную норму.

где-то между строк всегда останется боль, грусть, тоска и холодные лабораторные стены.

опасность никуда не исчезнет. лишь изменит форму, переродится, станет злее, страшнее, зубастей. снова будет кто-то, кто будет от нее требовать великую жертву, саму ее суть и жизнь. но он всегда будет готов взять эту жертву на себя - стать подопытным кроликом за нее, за нее пожертвовать всем, что у него есть, за нее отдать даже самое дорогое. лишь бы только ее покой продлился на краткий в масштабах вселенной миг дольше.

в бесконечном цикле повторений и перерождений, устремленные друг к другу и все время далекие. будет ли хоть один шанс на счастливый финал?

через световые года, через пространство и время, через глубокий космос

привет. я калеб. и я всегда буду рядом.

даже если ты этого не запомнишь.

---

инфолды скармливают мне тележку стекла с каждой новой картой калеба, но я не хочу жрать такие объемы в гордом одиночестве. поэтому ищу главную героиню этой стекольной фабрики.

плохое знание фэндома не приговор, а стиль, поэтому не требую, чтобы все было до буквы как в картах. хэдканоны для меня всегда стоят выше канонов. поэтому я готов гнуть сюжет туда, куда душенька пожелает. хоть в сторону временной ветки на фило, хоть на земле, хоть в глубоком космосе. заявка офк в пару, но ничего не имею против идеи собрать всех мужиков в одной комнате и объявить счастливой полиаморной семьей (только не пускайте ксавьера на кухню пжлста).

стиль письма всегда могу подстроить под соигрока - с/без птицы тройки, лапслок, с заглавными буквами и прочее-прочее. играю неспешно, охотно взаимодействую за пределами игры и жизненно нуждаюсь в необходимости агрессивно кидаться друг в друга мемами/картиночками/тикитоками и прочими штуками.

---

пример вашего поста

«Прости меня» — слова, которые он никогда не сможет сказать вслух. И не потому, что его не научили извиняться. Кагыр умеет признавать, что он не прав. И не только признавать это самому себе, но и остальным. В конце концов, он столько раз ошибся в собственных суждениях и устремлениях, что слова извинений и признания собственной вины должны быть так же естественны, как и дыхание, как и ослабевающее биение сердце.

Но попросить у нее, у Цири, прощения кажется чем-то невозможным. Еще более невозможным, чем ухватить ускользающий призрак прошлого. Потому что в первую очередь эти слова ранят ее саму. Эти простые извинения могут резануть белую кожу так глубоко, что обнажатся все обиды прошлого, что всплывут все забытые кошмары и прожитые беды.

Иногда Кагыр думает, что каждая ее потеря — его вина. Его, слепого, глупого, не видящего дальше простого приказа. Не сумевшего отличить Предназначение от собственной воли. Не сумевшего найти ту самую собственную волю и собрать ее в кулак, чтобы сделать что-то иное. Может быть, его вина в том, что он не смог произнести ни слова на общем наречьи тогда, когда от него требовалось успокоить бьющийся в панике комочек нервов. Может быть, его вина в том, что он не достаточного крепко прижимал к себе львенка из Цинты, когда вывозил из пожара.

Может быть, его вина в том, что вместе с ним тот самый пресловутый пожар пришел в ее город и пожрал всякое спокойствие, что было богами ей отмерено.

Витиеваты и запутанны судьбы человечества и Кагыр не может распутать даже свою собственную, чтобы увидеть весь проделанный им путь. Оттуда, из Виковаро, из зала с рыдающей матерью — до сегодняшнего дня.

Он знает одно наверняка — сегодня его голубым глазам было суждено смотреть в вечность. Потускнет, померкнуть от смерти, тронувшей за запястье аккуратно. Он не должен был смотреть на Цириллу, она должна была раствориться белой тенью в этих бесконечных запутанных залах, исчезнуть, выпорхнуть ласточкой в открытое окно, чтобы никто больше не смог сжать вокруг хрустально-острой талии рук.

— Княжна, — он видит, как кривится ее лицо от обращения, но не может именовать ее иначе. Не может себе позволить назвать ее по имени. Ведь назвать по имени — это подойти на шаг, на два шага слишком близко к отрытому жадному огню, который когда-то горел между нею и ее счастьем. Пальцы в латной перчатке тянутся к ней снова, сжимаются едва ощутимо вокруг мягкой телячьей кожи сапог. Запекшаяся кровь оставляет бурый мерзкий след — и почему он всегда портит ее, белую, светлую, чистую своим лишь присутствием? — Почему не бежишь? Пожалуйста.

Рот полнится металлическим-мерзким, мажущим губы привкусом смерти. Проклятый Боннарт цепанул его хорошо. Он цепанул его так сильно, что Кагыру место у дальней стены, среди тех, чьи глаза больше не откроются. У той стены, в сторону которой ему страшно смотреть. Потому что там лежат те, кто больше не будет смеяться, кто больше не будет гнать коней галопом с ним бок о бок.

О боги, Мильва, почему ты пошла с нами, почему ты стреляла так метко, что стрела твоя донеслась до сегодняшнего дня.

— Беги, — потому что ты умеешь это даже лучше чем драться. — Пока не видят, пока отвернутся. Пока... — пока Император не вцепился в тебя железной хваткой, способной смять разрозненные княжества в одну нерушимую империю. — Беги, пока еще можешь, — улетай так далеко, как улетают на зиму перелетные птицы, след которых невозможно найти до тех пор, пока они сами не нарушат мертвую зиму своим живым щебетом.

Каждая просьба — новый удар клинка между ребрами. Где-то в их плену отчаянно колотится молодое, еще живое сердце, которое болит за нее каждый раз, когда ему снится алая роза на белой коже. Каждая просьба — гвоздь в собственный гроб. Но Кагыр согласен на это до тех пор, пока она свободна.

Ибо в неволе ей жизни нет, как нет жизни любой ласточке.

Viktor
✦ League of Legends ✦

---

What If...?
Эта заявка существует из-за одного единственного желания – поиграть с Виктором, который вырос под протекцией Силко. Мы можем сыграть это в AU, мы можем это как-нибудь нахэдить для основной игры – мне не важно. Ты можешь прийти и играть с кем угодно и что угодно – мне не важно. Я просто украду тебя для одной единственной игры (а может, мы раскрутим эту идею и наиграем что-нибудь еще, кто знает?). Возможно, тебя украдет Джинкс. Возможно, в буквальном смысле.

---

Итак, как я это вижу: Силко подбирает Виктора где-то после водных процедур от Вандера, когда он только начинает делать первые шаги в качестве становления химбарона. В те дни расширение сети полезных контактов было для Силко вопросом выживания, и хотя мальчик пока не представлял практической ценности, в его глазах горел тот самый огонь, который Силко сразу распознал, как потенциал.

Изначально это был холодный расчет - чистый прагматизм. Отеческие чувства никогда не входили в планы Силко, но среди уличной шпаны именно этот хрупкий мальчишка неизменно притягивал его внимание. Может быть, из-за болезни, делающей его таким уязвимым. Может, из-за неоспоримой гениальности. А возможно, роковое сочетание этих качеств пробуждало в Силко что-то, что он сам не ожидал в себе обнаружить.

Силко не баловал подопечного сантиментами, но стал его жестким покровителем, безмолвно расчищавшим путь для развития протеже. И когда стало ясно, что Заун больше не может дать Виктору ничего, кроме ядовитого воздуха, сковывающего его гений, Силко совершил неожиданный жест - направил юношу прямиком в Пилтоверскую Академию, туда, где двери для таких, как он, традиционно оставались закрытыми.

Безусловно, это тоже был тонкий расчет - Виктор должен был впитать знания Пилтовера и обратить их во благо Зауна. Но судьба распорядилась иначе: в стенах Академии юноша обрёл новых союзников, тогда как Силко тем временем нашёл Джинкс.

Возможно, именно здесь пролегла первая трещина, в этом неравном отношении к двум юным гениям. Если Виктор был стратегической инвестицией, то Джинкс стала чем-то большим. И когда Виктор, окунувшись в жизнь Пилтовера, вдруг осознал, что реальность совсем не похожа на ту мрачную картину, которую годами рисовал в его сознании Силко, стало ясно: пути их начали расходиться.

Здоровье Виктора тоже пошатнулось - и это тогда, когда он со своим партнером стоял на пороге грандиозного открытия. И может, в этот момент в его жизни вновь появился Силко, который снова протянул руку помощи? С ампулой «мерцания» в ладони.

А может, Силко не просто предложил лекарство, а снабдил его всем необходимым: редкими компонентами, украденными технологиями, связями с подпольными торговцами? Всё для того, чтобы Виктор смог оставить за спиной хрупкую человеческую оболочку и возродиться, как Машинный Вестник?

Приходи, обсудим.

---

От Джинкс:

Привет, Виктор! Я не откажусь с тобой поиграть совершенно точно! Если вдруг мы замутим эпизод, где Виктор в самом деле вырос в Зауне под протекцией Силко (может, мы поиграем на троих??). Еще, кстати, шальная мысль! Я плохо представляю, сколько Виктору лет, но вдруг они с Паудэр могли встречаться в ее детстве — и в это рамках сериала. Допустим, когда он последний раз заходил к Синджеду, а она еще довольно кроха, но вдруг у них завязался какой-то маленький сюжет? Или вдруг это было позже, если Виктор просто иногда спускался в Заун, и они могли случайно встретиться, он что-то помог ей собрать? Ну а уж от игры в двух непонятых гениев я не откажусь точно! Мне, например, интересно, какой Джинкс стала после конца 2 сезона (да, я тоже считаю, что она не умерла и улетела на белых парусах прочь), а каким стал Виктор? Давайте подумаем вместе. Приходи! Я веселая. 💙

---

пранк вышел из под контроля

будни 1 (плакать + смеяться)

будни 2 (рыдать + плакать)

Виктор в естественной среде обитания (дикая природа Зауна удивительна)

---

пример вашего поста

Детей Силко никогда не желал – прекрасно понимал, что такой, как он, попросту не заслуживает подобной привилегии, чтобы дальше историю продолжили писать его кровные наследники. Более того, Силко прекрасно осознавал, что не встретит свою смерть в мирной старости, лежа в кровати. Нет, таким, как он, уготована лишь одна участь — в лучшем случае сгинуть в тёмном переулке с пулей в виске. В Зауне по-другому не бывает. Жестокий закон природы: убивай или будь убит. До этого момента Силко прекрасно справлялся с ролью крупного хищника.

Все стало значительно сложнее с появлением этой девчонки.

Детей Силко никогда не жалел – если заботливо растить цветок в комфортной теплице, при малейшем сквозняке тонкий стебель тут же сломается. Однако на него работают множество детей - он протянул им руку помощи, чтобы они не резали друг друга в подворотне, не рыскали по помойкам в поисках пропитания. Крыша над головой и еда в обмен на работу – не забота, а бизнес. Для Силко эти дети значили не более, чем любой-другой житель Зауна, только моложе, сильнее и здоровее – словом, будущее Зауна, в которое он просто инвестировал. Каждый из них приносил пользу – по-своему.

Но Паудер?

Закон улиц, который, к сожалению, он выучил ценой горького предательства: нельзя заводить любимчиков. Ему, несомненно, нравилась Фелиция – и тело преданной подруги оказалось среди множества других, разбросанных по мосту в тот проклятый день. Он любил Вандера – и оба в итоге не смогли смириться с существованием друг друга. Теперь у Силко была дочь Фелиции, воспитанная Вандером – и что он должен был с ней делать?

Просто девочка, преданная собственной сестрой. Силко понимал: слабость здесь недопустима. Одна уступка - и последуют другие, подтачивая дело всей его жизни. Но что ему оставалось? Она была брошена, как он сам когда-то. Оставить её - значило предать самого себя.

В итоге забрал, подарил шанс на жизнь – и на том следовало остановиться. Никто и ничто не мешало ему свести её с остальными детьми, переложить эту ношу со своих плеч. Силко оправдывался самому себе, что та ночь была слишком насыщенна на события, что для подобного маневра, во-первых, потребовалось бы сначала вызвать к себе кого-то из тех детей, на что у него совершенно не было времени. Так и вышло, что Паудер оставалась рядом, пока он тушил пепелище и горечь потери.

Для своих дальнейших ходов у него оправдания закончились.

Силко понимал, что это уже началось – уступки. В Паудер он увидел ту, кем она и являлась – всего лишь ребенком; маленьким человечком, которому еще предстоит сделать шаги по этому миру, а потому она имела право на ошибку – или ошибки. Да, ошибок было много, но разве не ошибки делают нас сильнее и умнее? – так, кажется, Фелиция говорила. Или Вандер – Силко уже смутно помнил, но отчего-то вдруг всплыло в памяти, когда он в первый раз убирал последствия небольшого и, несомненно, непредвиденного взрыва на кухне.

Он вступил на эту территорию без карты – а кто из его окружения вообще знает, как обращаться с детьми? Но вот уже того, чтобы Паудер себя случайно не убила, ему оказывается мало - теперь его терзало желание понять истоки этой гложущей её неуверенности.

И вот она захотела доказать, что тоже чего-то стоит. Силко видел корни этого порыва - когда вокруг кипит работа, когда каждый вносит свою лепту, невозможно мириться с ролью бесполезного довеска. Пусть даже роль достанется самая скромная - главное быть частью целого.

Он никогда не считал Паудер бесполезной, но, услышав её просьбу, всё же дал ей работу. Само собой, не сразу - сначала взвесил все риски, просчитал последствия. В его мире каждое решение требовало холодного расчёта, даже если речь шла о детских амбициях.

Задание было простым - настолько, что её участие не должно было ничего изменить. Но доклады, один за другим, рисовали иную картину. Силко откинулся в кресле, потирая переносицу. Неужели он ошибся? Нет. Сначала он выслушает то, что скажет она. Выводы – потом.

Силко ждал ее. Почему-то просто знал, что она придет сама. Чего он не ожидал, так это чистосердечного признания. Силко, медленно покачиваясь на своем кресле, выразительно вскинул бровь. Собственно, ничего нового из того, что он итак уже знал, Паудер не сказала.

- Ты не знала, - повторил Силко на выдохе.

Захотелось закурить, но время было не подходящее. Вместо этого Силко жестом подозвал ее к себе, а когда она подошла, то подхватил за подмышки и усадил на свой рабочий стол – еще одно, из множества других, исключение из правил.

Следовало разозлиться на нее или хотя бы отчитать, но какой в этом смысл? Силко по глазам видел – свою вину Паудер осознала, а значит, выводы сделала.

- Один человек… не помню, кто именно, - на мгновение перед его глазами возник образ той, которой, как ему казалось, он давно забыл, - сказал мне, что ошибки делают нас мудрее и сильнее. Свобода ничего не стоит, если она не включает в себя свободу ошибаться.

Силко расслабленно откинулся обратно на спинку кресла, к собственному удивлению обнаружив, что действительно не злится. Да, он понес некоторые потери, но в ближайшем будущем восполнить их будет легко.

- Ошибки подчиненного - это набор опыта, Паудер. - А ошибки лидера - это провал предприятия. – Ты ведь уже все сама поняла, не так ли? И в будущем будешь умнее.