Когда в трубке раздаются гудки, Энни откладывает телефон и, набрав в легкие побольше воздуха, принимается визжать, пританцовывая на месте. Ей не сдержать эмоций, восторг переполняет ее, делая легкой, как воздушный шарик, и льется через край, ведь ее - приняли.
Ее приняли.
Энни бросается в объятья матери, продолжая вопить что-то нечленораздельное. Приняли-приняли-приняли! Мама скачет на месте вместе с Энни; для нее это - совсем нетипично, но для нее это - миг триумфа, ведь все усилия и ресурсы, которые она вложила в дочь, в эту секунду с лихвой окупились.
Ее приняли. С этого самого момента Энни входит в состав Семерки. В состав самой могущественной супергеройской команды на планете, напоминает мать, - будто Энни способна об этом забыть.
"Постарайся продержаться в Башне как можно дольше", продолжает мама, не переставая улыбаться, но настроение Энни немного портится.

На следующее утро Энни кажется, что приглашение в Семерку ей лишь приснилось. Она долго лежит в кровати, прокручивая в голове события последних дней. Она вновь вспоминает свое прослушивание и только сильнее убеждается, что Семерка - это сон; она ведь наговорила там какой-то ерунды - искренней, от всего сердца, но все же ерунды, - да и в очереди с ней были такие крутые ребята, не может быть, чтобы Vought и в самом деле выбрали Энни.
К счастью, в мобильном есть переписка с Эшли Барретт, ее агентом (подумать только, у нее будет свой агент!). В тысячный раз прочитав сообщения, в которых Эшли назначает встречу Энни встречу-знакомство с новым отрядом, она возвращается в реальность.
Семерка - это правда.

Энни собирается с особой тщательностью, и все же, когда она вместе с Эшли входит в зал, где проходят собрания команды, ей кажется, что она недостаточно хорошо выглядит. Ей кажется, что она в принципе недостаточно хороша.
По сравнению с героями, что встречают ее по ту сторону огромного V-образного стола, Энни чувствует себя маленькой и незначительной. Глаза ее скользят от пустого места с краю в сторону, и первое, с чем сталкивается ее взгляд, становятся безразличие, написанное на лице Экспресса, едва оторвавшегося от экрана своего телефона, и совсем уж странное выражение - неужели брезгливость? - на лице Королевы Мэйв. Энни невольно сжимается, замедляясь. Она, признаться, ожидала более теплый прием. В голову ей на мгновение приходит мысль, будто сейчас они скажут, что ошиблись.
Эшли подталкивает ее вперед, и Энни делает еще один нерешительный шаг, переводя взгляд на кресло, расположенное по центру стола.
Это - место Хоумлендера, и тот встречает ее, поднявшись со своего места и раскинув руки. На лице его - фирменная улыбка, которую Энни прежде видела лишь с экрана телевизора и от которой, кажется, практически буквально исходит окутывающее ее сияние. Под прицелом его глаз Энни тоже улыбается, ей в миг становится спокойнее; Энни никогда в этом не признается, но в ее голове Хоумлендер стоит в одном ряду с Иисусом - интересно, что об этом подумала бы мама, одержимость которой суперами не уступала по силе одержимостью религией? - и его обращение к ней придает Энни сил.

- Вот твое место, Старлайт, - Эшли, застучав каблуками по плитке, принялась суетиться. Она отодвигает пустующее кресло с краю стола, приглашая Энни сесть. - Скоро заменим фреску, тебе надо будет попозировать...

- Я... - Энни не спешит занять свое место; сперва ей хочется высказаться. Она спотыкается, взглянув на подбадривающего ее Глубину и скрытого за плотной маской Черного Нуара, но набирает воздуха в грудь и продолжает, вновь устремив взгляд на сияющую улыбку Хоумлендера, обращаясь прежде всего к нему. - Мне сложно подобрать слова, которыми можно было бы выразить, как я рада быть здесь. Спасибо, что выбрали меня. Мне до сих пор не верится... Я буду работать изо всех сил, чтобы оправдать ваше доверие. Я не подведу вас.

Выдохнув, она опускает голову и спешит наконец за стол.